Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 1

Тот район города, где проживали мы, был, как я уже сказал, чисто аристократическим, с архитектурой домов, выражающей какое-то сытое довольство, <но совершенно не отвечающий запросам искания новых мотивов>[1024]. Большие бульвары (Итальянский, бульвар Капуцинок, бульвары Монмартр и Севастопольский), равно как и бульвары по другую сторону Сены (Монпарнас, Рошешуар, Клиши) — все они были застроены такими же, обычно 6-этажными с седьмым мансардным этажом, домами, лишенными каких-либо признаков новой архитектуры. Это все были перепевы французского эклектического ренессанса[1025], и даже попытки фасадных оформлений в новом стиле не давали эстетического удовлетворения своей безличной архитектурой.

<Обычный типа парижского Maison privée (фр. — частный дом. — Примеч. ред.) в общих чертах таков: ворота, в проходе на лестницу, обычно устраиваемую под воротами, помещение обязательного консьержа, проверяющего в окно: кто идет, иногда и спросит. А вечером в 11 часов ворота запирались, и попасть можно только, позвонив консьержу, он, не выходя от себя, отпирал двери особым приспособлением.

Главная лестница, часто деревянная, дубовая, круглой или эллиптической формы вся лестничная клетка, перила также дубовые, площадки перед дверьми небольшие, застланные ковром. И так на все пять или шесть этажей. Никаких лифтов не существовало в таких домах.

Главный павильон выставки. Фото 1900 г.

Черная лестница, ведущая на кухни, каменная с железными перилами. Кухоньки маленькие, с газовой плитой. Никакого жилья при кухне не полагалось, для прислуги были устроены комнаты в мансарде>[1026]. Планировка квартир на редкость консервативная. Прочно установившийся прием повторялся даже в новых постройках таких больших архитекторов, как Бине, Лавиротт и др.

Малый дворец на Всемирной выставке в Париже в 1900 г.

Мягкого серого цвета песчаник, которым облицовывались фасады, давал прекрасную гамму тонов и был так послушен обработке всевозможных тончайших деталей: изумительная пригонка камней, тщательная перевязка углов, тщательная и остроумная обработка глухой брандмауэрной стены изумляли чистотой своей работы. Многочисленные обязательные балконы, почти в каждом этаже, той изумительной французской изящной работы, чем отличались всегда кованые изделия из железа.

Покрытые волнистым железом или черепицей (часто шиферной)[1027], эти дома в общей своей массе давали мягкое впечатление акварельного пятна, особенно когда озираешь весь Париж с самой верхней площадки Эйфелевой башни. Расстилающийся темно-серый Париж внизу, и далеко извивалась узенькая стальная лента Сены, зеленые полоски, едва заметные, бульваров, и кругом бегущие беленькие дымки поездов по черным тонким линиям путей — и полная тишина: на эту высоту 300 метров почти не доносился городской шум.

Выставочные дворцы на эспланаде Инвалидов. Фото 1900 г.

С полным равнодушием вошел я впервые на Марсово поле с его железной, ненужной вертикалью Эйфелевой башни, могущей восхитить лишь мастерством своей инженерии, но отнюдь не затрагивающей художественных эмоций. И как прав был Мопассан, когда в годы постройки этой башни, строившейся, как известно, к выставке 1889 года, написал свой красноречивый протест[1028] против безобразящего Париж «железного гвоздя», «мучительного кошмара». «Как могли, — писал Мопассан, — все газеты толковать нам о новой архитектуре по поводу этого металлического остова: ведь архитектура самое эстетическое, самое таинственное, самое идейное искусство».

«Высокая тощая пирамида из железных лестниц, безобразный и гигантский скелет, подножие которого сделано как будто для чудовищной циклопической постройки, а увенчивается смешным и жалким профилем фабричной трубы».

«Эта гигантская уродина, раскрашенная на удивление дикарям», — действительно портила прекрасный силуэт городского пейзажа.

Наряду с безличной, а подчас и банальной архитектурой парижских домов стиля art nouveau[1029][1030] были вкраплены здания архитектуры французского классицизма[1031] и памятники средневекового искусства.

В удаленных частях Латинского квартала, за Сеной можно было часами проводить время в серых стенах старого аббатства Клюни, где организован музей средневекового искусства. В свободное время я более всего занимался в этом музее, где залы с манускриптами, украшенными великолепными миниатюрами древнекельтских рукописей и позднего средневековья, радовали глаз своим богатым содержанием орнамента и изумительной расцветкой.

Высокая квадратная башня Святого Жака, церковь Святой Сульпиции и загадочная масса двухбашенного Собора Парижской Богоматери (Нотр-Дам) особенно останавливали внимание на себе, <повторяя как бы в натуре историю средневековой архитектуры в ее реальном художественном воплощении>[1032].