Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 1

В павильоне было сосредоточено все богатство русских кустарных изделий, начиная от разнообразной резной мебели, ковров, тканей, кончая утварью, предметами домашнего обихода и целой серией игрушек деревянных, резных и глиняных.

Все эти изделия были работой кустарей северного края, средней России, Троице-Сергиевой лавры, которая славилась изумительными резчиками, кустарей-волжан, далекой Сибири и т. д. Все эти экспонаты были расставлены необычайно красиво благодаря заботе художников, которые принимали участие в декорировании этого отдела. В этом отделе в углу стоял камин абрамцевской майолики[1068], сделанной по рисункам художника Врубеля.

С большой любовью этот отдел убирался такими художниками, как А. Головин, Нат. Давыдова, М. Ф. Якунчикова, А. Дурново, Н. Овчинников, при общем руководстве Коровина. Выход из павильона заканчивался эффектным крыльцом, ведущим во второй этаж этого павильона, где было устроено небольшое помещение для администрации нашего отдела.

Перед всем отделом, почти у каждого павильона были устроены завалинки[1069] и деревянные лавки для отдыха, и шла зеленая дорожка-газон с посаженными на ней подсолнухами, лопухами и цветочками русских деревень.

Общее впечатление было интересным от этой русской деревни, приютившейся на фоне стен русского центрального отдела, где архитектор Р. Ф. Мельцер так неудачно поставил гипсовые копии кремлевских башен. Непосредственно примыкал среднеазиатский отдел, в котором впервые развернул свое дарование Коровин как мастер декоративной живописи.

Русский кустарный отдел по своей тематике не мог иметь отдельного какого-нибудь панно за исключением небольших ковриков по рисункам Давыдовой и Головина, которые украшали стены центрального павильона.

Что же касается нашего восточного отдела, то там у Коровина имелась возможность дать в блестящих красках все богатство цветистого Самарканда с его знаменитой мечетью в центре[1070]. Там целый ряд стен были украшены панно работы Коровина, Н. А. Клодта, А. Я. Головина и Н. В. Досекина.

Впервые за границей [было] показано богатство русского северного пейзажа и неисчерпаемая красочность среднеазиатских окраин. Общественность Парижа, группы архитекторов и художников постоянно толпились перед нашим отделом. И пресса совершенно справедливо отмечала, что русский отдел является самым художественным отделом всей выставки, несмотря на миниатюрность отдела по сравнению с теми колоссами, которые были воздвигнуты на Марсовом поле. <Все это оказалось настолько новым для парижан и для тех иностранцев, которые посещали выставку, что все спешили хотя бы мельком взглянуть на этот уголок «дикой русской деревни»>[1071].

Нужно учесть, что в то время был наш франко-русский союз, (<в честь чего и был построен новый мост, ведущий к площади Инвалидов, назван именем Александра III, и в Париже ожидался приезд Николая II>[1072], оставивший отпечаток в названии нового моста, ведущего к площади Инвалидов[1073]. Русский отдел и, в частности, наш русский кустарный отдел, пользовался известной официальной поддержкой помимо заслуженного внимания как художественный центр выставки.

Конечно, сравнивать маленький павильон русского кустарного отдела со всей гигантской массой выставочных строений невозможно, так же как невозможно сравнивать наше скромное народное искусство с блестящим фейерверком всей международной ярмарки тщеславия, богатства и моды, но, увы, — не искусства. Отдел производил фурор необычайной оригинальностью своих построек, и после окончания выставки все павильоны были куплены в дачные места, а главный павильон приобрела Сара Бернар для своей виллы где-то под Парижем, и десятник Вилков ей перевозил и собирал павильон. <Вернувшись в Россию, Вилков продолжал служить у меня десятником и рассказывал о том, как он собирал Саре Бернар павильон и как объяснялся>[1074].

Кабаре «Мулен Руж» (Красная мельница). Фото начала XX в.

Вдоль берега Сены была устроена улица наций, где каждое государство фигурировало со своим павильоном национальной архитектуры.

На этой улице наций со всей банальностью ее архитектуры выделялись только два павильона, на которых останавливался глаз после трафаретных интерпретаций декоративной выставочной стилистики западноевропейских государств и Америки.

Эти два павильона были: павильон Финляндии, строенный по рисункам Галлена и Сааринена, с фресками Аксели Галлена, [которые] являлись своеобразным пятном на фоне финской постройки; другой павильон — Норвегии, выстроенный по рисункам Буормата, давал своей оригинальностью и необычайной скромностью декоративной отделки глубокое художественное и правдивое впечатление.

Основная масса выставки была развернута на Марсовом поле, где центральным зданием являлось здание электричества и промышленные отделы, а также отделы разных государств, и в их числе высилась ординарная архитектура павильона русской водочной монополии.