Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 2

С 1-го мая был установлен распоряжением Правительства новый стиль[1087]. Это распоряжение сразу погребло многолетнюю сенаторскую комиссию Андриевского, вырабатывавшую в течение 5 (8) лет способ перехода со старого на новый стиль! А с 15 [мая] распоряжением Правительства было передвинуто время на 2 часа вперед[1088].

В начале июня ко мне как-то зашел Н. Г. Машковцев.

— Вот Вы, — обратился он ко мне, — знаете Кремль, русскую архитектуру и вообще памятники русского искусства, так не желаете ли Вы войти в состав Коллегии по охране памятников искусства и старины при Наркомпросе? Работа эта интересная и мне кажется, Вас должна заинтересовать.

В то время я еще работал в Совете Народного Хозяйства, но там работа меня не удовлетворяла и по моему призванию, и по раскинутости объектов. Здесь же сразу открывалась такая благодарная работа: восстанавливать Москву и Кремль![1089]

Конечно я с особой радостью принял такое предложение и уже на другой день был в б[ывшем] доме Лицея цесаревича Николая у Крымского моста[1090].

В опустелом неприветливом зале б[ывшего] лицея, в уголке за небольшим столом заседала пока маленькая группа энтузиастов — И. Э. Грабарь, Н. Г. Машковцев, Н. Б. Бакланов, Т. Г. Трапезников, секретарствует С. А. Детинов; меланхоличный молодой М. И. Сизов и О. В. Петрова изображают «канцелярию»; тут же зачем-то околачивается Татлин, выглядевший каким-то троглодитом, и в солдатской рваной шинели худая фигура профессора-ассиролога В. К. Шилейко стоит у окна и разбирает узенькую дощечку санскрита, а в глубине обширного зала на подоконнике сидит Вал[ерий] Брюсов и почитывает желтенькую книжонку «Универсальной библиотеки» (издание Антика)[1091], почитывает в каком-то ожидании чего-то.

Я принял на себя заведование реставрационным отделом по восстановлению пострадавших исторических зданий, а также и возглавил охрану памятников зодчества. И. Э. Грабарь стал заведовать реставрацией памятников живописи и скульптуры.

В первую очередь мне пришлось заняться восстановлением стен, башен и соборов Кремля, пострадавших во время восстания от обстрела[1092]. До меня начал работать в Кремле архитектор П. П. Малиновский под началом комиссара Г. С. Ятманова. Работа шла у него необычайно медлительно, во всем чувствовалось неумение поставить надлежащим образом строительные работы.

Получив мандат на образование специальной комиссии по восстановлению Кремля[1093], я организовал крепкую группу товарищей архитекторов, и работы закипели. Были составлены в срочном порядке сметы и по распоряжению Совнаркома были отпущены средства.

Над восстановлением Беклемишевской башни работал архитектор Н. Б. Бакланов, предварительно выполнивший очень тщательные обмеры и составивший рисунки для восстановления утраченных частей. Над Никольской башней работал Н. В. Марковников, а по восстановлению соборов и прочих зданий главным архитектором был И. В. Рыльский.

Первое заседание нашей комиссии собралось в Оружейной палате. От Правительства был командирован проф[ессор] М. Н. Покровский. Я предложил ему возглавить комиссию.

— Ну, нет, — сказал он, — я в ваших делах ничего не понимаю. Вы — архитектор, Вы и возглавляйте!

Таким образом, я стал во главе этой комиссии.

Удивительно радостно было теперь войти в Кремль, в «свой» Кремль, ощутить всю эту изумительную красоту, пройти по запретным доселе его башням и по всем зданиям, детально осмотреть все закоулки монастырей, палат и прочих сооружений. Конечно, начались огромные предположения по составлению надлежащих обмеров, по зарисовкам, по фотографированию и по описаниям этих памятников, а равно и составлению настоящего верного плана Кремля[1094].

В нашу комиссию вошел и академик П. П. Покрышкин, этот великий мастер в деле обмеров, большой реставратор, хотя и допускавший некоторые погрешности (например, в ц[еркви] Спаса на Нередице в Новгороде). Реставрационный отдел пополнялся только деятельными членами. Все относились с беззаветной любовью к этому благотворному делу. Работать в такой обстановке было отрадно, особенно в таком крепком товарищеском кругу. Проводилась система предоставления каждому архитектору отдельного памятника под его личную ответственность, и он осуществлял необходимый ремонт и работы по восстановлению, причем все предположения архитектора у нас обсуждались только коллективно и только после того утверждались его архитектурные и технические предложения.

В коллегию архитекторы шли охотно, им дела было немало.

Пришел Ф. О. Шехтель, мой быв[ший] шеф[1095], прося поручить ему какую-либо работу. Я поручил ему обследовать надгробные памятники московских кладбищ, где было еще много интересных сооружений и скульптур, сохранить и восстановить которые было необходимо. Шехтель произвел несколько осмотров, зарисовок, но дальше дело не пошло.

Разрушения застройки Москвы после обстрелов ноября 1917 г. Фото [1917 г.]