Записки куклы. Модное воспитание в литературе для девиц конца XVIII – начала XX века

Авторы детских книг поэтизировали образ девочки – будущей матери и утверждали необходимость «материнских» игр с куклой. Задачей родителей было направить игру с куклой в правильное русло. Героиня детской книги начала XX века слово в слово повторяет утверждение из старинных кукольных историй: «Я думаю, что наши мамы для того и дарят нам кукол, чтобы мы с детства приучались быть добрыми, заботливыми матерями»[620]. О необходимости приучаться к материнству через игру говорилось в «записках», детских рассказах и наставлениях. Назидательные истории на тему материнской привязанности девочки к кукле перемежались анекдотами из детской жизни. «Однажды выезжая с родителями в дальнюю дорогу, Дуняша взяла с собою свои куклы, игрушки и лоскутки. Отъехав верст десять от одного ночлега, она вспомнила, что позабыла на постоялом дворе свои куклы. Это ее очень огорчило, но потом она, подумав, сказала: „Хорошо еще, что у меня нет детей, а то я где-нибудь и детей бы позабыла“»[621]. В нравственном нарративе история про забытую куклу имела бы печальный финал. Например, девочка выросла, стала плохой матерью и женой и умерла в нищете.

Писатели призывали родителей внимательно приглядываться к тому, как дочь играет с куклой и какие черты ее характера раскрываются во время игры. Повесть «Куклы» издатель А. Очкин посвятил Софиньке, малолетней дочери контр-адмирала Кумани. Господин Саразин дарит каждой из своих четырех дочерей по кукле (девочки лишились матери, так что роль дарителя принадлежит отцу). Вручение подарка любящий отец сопровождает словами: «Воспитывайте их хорошо и отдавайте мне верный отчет в их наклонностях: это ваши дочери». Характер девочек раскрывается в том, как каждая из них играет со своей куклой. Старшая из дочерей Елена начала обучать куклу рукоделию. «Еленушка посадила свою Катю перед собою и показывала ей с большим терпением шитье по узору, говоря с видом премилой строгости и толкуя, какое счастие работать. <…> Возьми две нитки в эту сторону, а потом две сюда, так на крест. Смотри, чтобы стежки были ровны и круглы, руки всегда чисты и гарус в порядке»[622]. Эта сцена порадовала отца: Елена, старшая девочка в семье, вела себя как настоящая хозяйка. Вторая дочь занялась со своей куклой танцами и музыкой. «Юлинька, сидя в больших креслах пред фортепьяно, держала Аниньку на поясе, точно как на помочах, и повертывала ее потихоньку, прихлопывая правою рукою что-то похожее на галопад, а сама кричала, точно как ее танцевальный учитель: – Раз, два, три! руки круглые… плечи назад… глаза вниз перед кавалером». Глядя на эту сцену, отец подумал: «Счастливое дитя! музыка тебя оглушать будет и в твоих удовольствиях, и в огорчениях…» Третья девочка с восторгом предалась кукольной игре. «Софинька в сторонке очень суетилась вокруг своей Лизы. Она так крепко и так часто ее целовала, что мокрыми губами, которые она еще не вытерла порядочно после завтрака, слишком поубавила блеску и краски на щеках своей дочери». Отец дал совет: «Никак не надобно пожирать, что любим. Слишком много ласк душат ребенка». Типы матери-хозяйки, светской женщины и матери, безмерно балующей своего ребенка, отчетливо проявляются в играх каждой из девочек. Однако отношение к кукле младшей дочери оставалось непонятным для отца. Надинька не учила свою куклу ни вышивать, ни танцевать, «она только смотрела на нее изредка, да потихоньку поглаживала рукою ее по атласным башмачкам и по рукам, прикрытым блондовыми рукавчиками»[623]. Такое поведение отец счел проявлением душевной холодности девочки, чем был безмерно опечален. Надинька отдала свою куклу сестре Софиньке со словами: «Она так тяжела и на ней так много перьев, что она, право, не годится мне в дочери». Отца очень расстроило отсутствие у дочери материнских чувств. Но однажды девочка увидела в бедной лавке куклу, брошенную в кучу старого тряпья. Потрясенная жалостливой картиной девочка уговорила отца купить «сиротку», и с этого момента она не разлучалась с игрушкой. «Все время отдыха она проводила одна одинехонька с своею куклою. Те ласковые и милые слова, которые она ей нашептывала, могли бы составить целую поэму любви и дружбы! Эта маленькая душа была полна, и на хорошеньком ее личике светилось счастие»[624]. Успокоенный отец понял, что призвание его младшей дочери в заботе о бедных и несчастных.