Записки куклы. Модное воспитание в литературе для девиц конца XVIII – начала XX века

Отрицательное отношение к модной одежде получило наиболее сильное выражение в эпоху женской эмансипации. Героиня повести Лидии Чарской «За что?» является на праздник в детском наряде принцессы. «Белое в кружевных воланах и прошивках платье с голубым поясом, цвета весеннего неба, было прелестно. Русые кудри принцессы тщательно причесаны и на них наколот голубой бант в виде кокарды. Шелковые чулки нежного голубого цвета, такие же туфельки на ногах…»[350] Девочке кажется, что в таком образе она прекрасна. Но девицы постарше считают «сказочный» наряд по-детски смешным и немодным. Насмешница Лили одета в английскую спортивную фуфайку и белую матроску. На ногах у нее сандалии и короткие гольфы, открывающие ноги. Четырнадцатилетняя Лили хвастливо называет такой костюм «последним словом моды» (до этого она щеголяла в модной шотландской юбке с открытыми коленями). Лидия Вронская дает богатой моднице отпор: лучше быть одетой в детское платье «принцессы», чем в модном наряде выставлять напоказ голые ноги. Детскую одежду спортивного стиля покупали в Английском магазине, и стоила она дорого. Л. Чарская, следуя традициям назидательной литературы XIX века, осуждает девицу, которая хвастает дорогим платьем. Но сам стиль платья-матроски, появившийся в детской моде 1870-х годов, нравился писательнице. Иллюстрации к повести изображают главную героиню в темно-синей юбке с белым верхом и матросским воротником. В таком наряде она не смущаясь расхаживает перед чопорными девочками-англичанками[351].

Во второй половине XIX века на модную куклу обрушились не только обличители моды, но и представители демократического лагеря. Не интересуясь глубоко вопросами воспитания ребенка, они считали куклу воплощением светских пороков: «Ребенок держал в руках разодетую по последней моде куклу, завитую, со взбитыми волосами, с шиньоном, в перчатках и ботинках. На ее фарфоровом лице блестели непомерной величины глаза, окруженные черной полосой ресниц; розовые щеки и ярко-красные губы дополняли окраску лица. <…> В тайне будущая женщина мечтала и надеялась походить когда-то на нее, на эту куклу, когда, по примеру своей матери и прочих дам ее круга, она скроет под румянами и белилами настоящую свежесть своего лица»[352]. Резкую критику вызывают как вульгарная красота куклы, так и ее пышный наряд. «Нежная мамаша приносит из магазина нечто, напоминающее человека, с нарумяненными щеками, подведенными бровями, стеклянными бессмысленными глазами и дает ребенку. Это – кукла. Кукла в полном смысле этого слова, нарядная, в кружевах и бархате, декольтированная, в громадной модной шляпке и т. д. Ребенку нередко еще говорят при этом, что кукла красива, модно одета, объясняют ему все эти кружевца, складочки, вырезы, воланы и т. д. – и ребенок, особенно девочка, уже одним этим направляется в мир дамских туалетов, нарядов, декольте, и вся ее детская, чистая и наивная фантазия обращена теперь на тряпки и наряды»[353].

Предметом критики в 1860-е годы стали публикации в журналах А. Ишимовой «Звездочка» и «Лучи», до этого времени считавшиеся образцовыми изданиями для девочек. Издательница была сторонницей разумного женского воспитания, без излишеств, но даже скромные модели рукодельных изделий вызывали протест «прогрессистов». «Прилагаются для девочек вышивки, прошивки, фасоны для манишек, модных галстучков, наставления, как делать колье и браслеты из раковинок, кушаки и пр. При этом для вящего поощрения к деланию подобных пошлостей, говорится, что кушак такой-то «в большой моде». Неужели г-жа издательница еще не додумалась до тех простых истин, что мода есть чудовищно-нелепое порождение алчных модисток и пустоголовых светских барынь; что внушать уважение к моде детям значит – внушать им неуважение к здравому смыслу, к карману родителей и позже к шкатулке мужей; что страсть женщин к нарядам порождает в нашем обществе множество пороков, каковы: взяточничество мужа, торг красотой, зависть, разъединение общества. <…> Мы предостерегаем против ее журнала разумных матерей, которые хотят воспитать из своих дочерей жен и матерей семейства, а не дикарок, живущих для того, чтобы наряжаться»[354]. Прогрессивные литераторы заявляли, что мужчинам наскучили «красивые куклы» («Кроме красоты, вежливости и почтительности мы ищем в женщине еще кое-что»[355]). Публицистам вторили психофизиологи, остерегавшие девочек от любви к нарядам. «Если в награду девочке дать красивую шляпку или платье, то последствием этого может явиться в ней любовь к нарядам, которая и станет мотивом ее поступков»[356]. Блюстители нравов и борцы с проституцией предрекали девицам – любительницам модной одежды судьбу уличных женщин[357].