Записки о Шерлоке Холмсе

Сумей я скрыть свои старания от профессора Мориарти, все шло бы как по маслу. Но его так просто не проведешь. Пока я готовил западню, он следил за каждым моим шагом. Снова и снова он пытался разорвать путы, но я обычно его опережал. Говорю вам, друг мой, если подробности нашего негласного противостояния изложить на бумаге, его признают самым блестящим поединком за всю историю уголовных расследований. Никогда прежде я не поднимался до таких высот и никогда не встречался со столь упорным сопротивлением. Мориарти копал глубоко, но я глубже. К сегодняшнему утру последние меры были приняты, до полной победы оставалось три дня. Я сидел у себя и размышлял об этом деле, но тут распахнулась дверь – и передо мной предстал профессор Мориарти.

Нервы у меня крепкие, Ватсон, но, сознаюсь, я вздрогнул, увидев у себя на пороге того, о ком в последнее время так много думал. Как профессор выглядит, я знал и раньше. Он необычайно высок и худощав, высокий белый лоб выгнут дугой, глаза глубоко посажены. Гладко выбритые щеки, аскетическая бледность – по некоторым чертам в нем еще можно узнать профессора. Плечи его ссутулены – он много корпел над книгами; голова вечно наклонена вперед и слегка покачивается из стороны в сторону, как у рептилии. Мориарти разглядывал меня, и в его прищуренных глазах светилось любопытство.

«Лобная кость у вас не такая массивная, как я предполагал, – произнес он наконец. – Что за опасная привычка – ощупывать заряженный револьвер в кармане халата».

Едва его завидев, я понял, что мне грозит страшная опасность. Профессор мог спастись только одним способом – заставив меня молчать, – поэтому я в то же мгновение выхватил из ящика револьвер, сунул в карман и прикрыл карман ладонью. В ответ на слова профессора я вытащил револьвер и, взведя курок, положил на стол. Мориарти улыбался и щурился, но, видя выражение его глаз, я порадовался, что запасся оружием.

«Вы, очевидно, меня не знаете», – сказал он.

«Напротив, вполне очевидно, что я вас знаю. Прошу садиться. Если вы желаете что-то сказать, могу уделить вам пять минут».

«Все, что я желаю сказать, вам ясно без слов».

«Тогда, наверное, вам ясен мой ответ».

«Вы тверды в своих намерениях?»

«Абсолютно».

Рука Мориарти скользнула в карман, и я схватил со стола пистолет. Но профессор достал лишь записную книжку с какими-то цифрами.

«Вы перебежали мне дорогу четвертого января, – сказал он. – Двадцать третьего вы доставили мне легкое неудобство, а в середине февраля – серьезное. В конце марта вы полностью расстроили мои планы, а теперь, на исходе апреля, мне по вашей милости недолго и потерять свободу. Такое положение нельзя больше терпеть».

«И что вы предлагаете?» – спросил я.

«Вы должны прекратить это, мистер Холмс, – произнес он, покачивая головой. – Просто обязаны».

«Не раньше вторника».

«Ну-ну. Человек с вашим умом, конечно, должен понимать, что выход только один. Вы должны отступиться. Вашими же стараниями у нас осталось лишь одно средство. Для меня было истинным удовольствием следить за вашими действиями, и скажу без притворства: я буду глубоко огорчен, если придется прибегнуть к крайним мерам. Вы улыбаетесь, сэр, но поверьте – это действительно так».

«Мое ремесло сопряжено с опасностью», – заметил я.

«Это не опасность. Это неизбежное уничтожение. Вы встали на пути не отдельного человека, а могущественной организации, размаха которой, при всем своем уме, даже не можете себе представить. Отойдите в сторону, мистер Холмс, иначе вас растопчут».

«Боюсь, за нашей приятной беседой я совсем забыл о том, что должен отлучиться по важному делу». Я встал.

Профессор тоже поднялся с места и молча оглядел меня, печально качая головой.

«Ну ладно, – промолвил он наконец. – Жаль, но я сделал все, что мог. Мне известен каждый ход в вашей игре. До понедельника вы ничего не сможете предпринять. Мы с вами, мистер Холмс, скрестили оружие в поединке. Вы надеетесь посадить меня на скамью подсудимых. Говорю вам, этому не бывать. Вы надеетесь обыграть меня. Говорю вам, этому тоже не бывать. Если вам хватит ума, чтобы погубить меня, знайте, вас ждет то же самое».

«Вы удостоили меня нескольких комплиментов, мистер Мориарти. Дабы в свою очередь отдать вам должное, скажу так: если я добьюсь первого, то, в интересах общества, охотно примирюсь со вторым».

«Одно я вам обещаю, другое – нет», – бросил он сердито, обратил ко мне свою сутулую спину и, все так же моргая и щурясь, вышел за дверь.

Такой странный разговор состоялся у меня с профессором Мориарти. Признаюсь, у меня остался после него неприятный осадок. Ровный тон и четкие выражения больше убеждают в искренности намерений собеседника, нежели бурная ругань и угрозы. Вы скажете, конечно: «Почему бы не пожаловаться на него в полицию?» Да потому, что я убежден: удар нанесет не он, а кто-то из его агентов. У меня есть все основания так думать.

– На вас уже покушались?