Записки охотника

Вследствие того, что все источники текста до академического издания никто не сверял, много ошибочных суждений накопилось вокруг «Записок охотника». Например, придумывали всякого рода «обоснования» того, почему данное место «сам Тургенев» «исправил», изменил так-то и так-то и как это место стало якобы «лучше», тогда как исследование истории текста показало бы, что это вовсе не авторский вариант, а механическое или цензурное искажение текста. Иными словами, технические дефекты и порчу текста выдавали за художественный прием. Или наоборот: ломились в открытую дверь, употребляя невероятные усилия для того, чтобы «доказать» то, что без особого труда выявляется из сличения источников.

«Ревизия» текста «Записок охотника» подтверждает то не раз уже сделанное наблюдение, что без «академической» выверки по всем доступным источникам даже самые «классические» произведения могут в течение многих десятилетий переиздаваться и пребывать с существенными повреждениями в тексте, о которых никто не подозревает. Вполне очевидно, что точно так же, как с «Записками охотника», обстоит дело со всеми произведениями, текст которых не подвергался основательной проверке по всем источникам, — Гончарова, Салтыкова-Щедрина, Лескова и др.

Научное издание романа И. А. Гончарова «Обломов» в серии «Литературные памятники» с учетом черновой рукописи выявило ранее неизвестный науке факт: роман существует в двух редакциях, одна из которых отличается от другой 600 поправками, внесенными в текст самим автором, которые оставались не учтенными в многочисленных изданиях этого романа.371

Осуществление академических изданий сочинений всех русских классиков — насущнейшая задача ближайшего времени.

Вопрос о том, как отнестись к тому или иному варианту — ввести ли его в текст или поместить в «Вариантах», решается в зависимости от того, какого рода причины породили данное разночтение: здесь могут быть причины чисто внешние и могут быть соображения художественного порядка.

Из этого следует, что каждый текстологический казус требует изучения и конкретного подхода, исключающего шаблонные и механические приемы. Игнорирование того положения, что литература — искусство, порождает ремесленнический подход с архивистской, упрощенной методикой.

Признание того положения, что литература — искусство и что текстолог имеет дело с произведениями искусства, означает, что установление классического текста должно базироваться не только на внешних свидетельствах и документах, относящихся к истории текста, но и на историко-стилистическом анализе самого текста. Борьба именно за эти методы в текстологии составляет пафос авторитетнейших специальных трудов.372 «Для меня, как и для Вас, — пишет Н. К. Гудзий В. Д. Бонч-Бруевичу, — текстология не есть формальная отписка, а путь к вскрытию подлинного существа писательской личности в условиях ее исторического бытия. На такой путь не формальной текстологии, а текстологии, принимающей в соображение всю сумму вынужденных обстоятельств, в которые поставлен писатель, я стал еще тогда, когда редактировал „Так что же нам делать?“».373 Мнение о «субъективности» выводов историко-стилистического, филологического анализа опирается на неверный взгляд, будто эстетические оценки вообще субъективны. Вовсе нет. Есть для их доказательства совершенно объективные критерии. О вкусах — спорят!

Отношение к произведению как к ценности эстетической, выявление и учет всех стилеобразующих факторов составляют обязанность всякого вдумчивого текстолога. Разумеется, опора на смысловые и стилистические критерии для выявления творческой воли автора и мотивов его работы, совершенно необходима в эдиционной практике, ни в каком случае не должна превращаться в стремление дать «лучший» в смысловом и стилистическом отношении текст, хотя бы и в пределах авторских вариантов. Должна выявляться и приниматься во внимание подлинная творческая воля самого автора, а не видимость ее — его пассивность и отсутствие реакции на посторонние изменения текста. В таких случаях мы обязаны восстановить первоначальное чтение, если располагаем для этого достаточной документацией и убедительными доказательствами. Важное условие, при котором возможно исправление текста, состоит в том, что необходимо знать, как и когда произошло искажение. Например, в рассказе «Свидание» говорится, что лицо крестьянки загорело «тем золотистым загаром, который принимает одна тонкая кожа». В издании 1859 г. слово «золотистым» пришлось на переносе и было набрано с пропуском слога: «золо-стым». В следующем издании — 1860 г. — эта опечатка была исправлена неточно: «золотым». Мы вернули текст к первоначальному, эстетически более точному варианту: «золотистым загаром».

Как при выборе основного источника, так и при оценке разночтений необходимо учитывать качество соответствующих источников. При этом опять-таки авторитетность каждого источника должна основываться не только на внешних свидетельствах, но и на изучении его текста.