Записки охотника

Журнальный (первопечатный) текст отличается от текста издания 1852. Готовя отдельное издание всего цикла «Записок охотника», Тургенев снял сравнение Хоря с Гёте и Калиныча с Шиллером, риторическое утверждение о непосредственности Калиныча и сатирическое описание внешности помещика-славянофила (см.: Сочинения I. Т. 4. С. 394-395). П. В. Анненков писал впоследствии, что сравнение героев рассказа с немецкими писателями-классиками было снято после замечания кого-то из литературного круга Тургенева (возможно, самого Анненкова) о «неуместности» такого сопоставления (см.: Анненков, Воспоминания. С. 390). «Намек на <…> славянофильство» Тургенев убрал после сближения в начало 50-х годов с семейством Аксаковых (см. письмо Тургенева к Ив. С. Аксакову от 28 декабря 1852 г. в кн.: Письма II. Т. 2. С. 177). Однако А. Е. Грузинский объясняет это исправление «художественными соображениями». «В очерке „Однодворец Овсянников“, — пишет Грузинский, — имелась та же сатирическая вылазка в более развитом виде, и автор выкинул ее первоначальный беглый набросок, удержав законченную картинку, хотя как раз в это время он все ближе сходился с семьей Аксаковых и питал искреннее уважение к благородной личности К. С.» (К истории «Записок охотника» Тургенева // Научное слово. 1903. Кн. VII. С. 93-94).

«Хорь и Калиныч», как и все почти рассказы и очерки цикла, построен на впечатлениях Тургенева от реальных событий и людей, с которыми писатель сталкивался в своих охотничьих странствиях. Крепостной крестьянин Хорь — действительно существовавшее лицо. Редактор-издатель газеты «Утро» И. А. Баталин в корреспонденции «50-летие „Хоря и Калиныча“» сообщал, что это был «крепостной крестьянин, выселившийся из общины», хорошо известный в Жиздринском и Волховском уездах. «Лично я, — писал Баталин, — познакомился с Хорем гораздо позже, чем описал его Тургенев. На вид он был уже старик, но мощный, умный, высокого роста и необыкновенно радушный. Так как он был грамотный, то Тургенев прислал ему свой рассказ; старик с гордостью перечитывал его каждому гостю» (Утро. 1897. № 16. 18 янв.).

В 1860 г. познакомился с Хорем поэт А. А. Фет. В «Заметке о вольнонаемном труде» он писал: «В запрошлом году, в сезон тетеревиной охоты, мне привелось побывать у одного из героев тургеневского рассказа „Хорь и Калиныч“. Я ночевал у самого Хоря. Заинтересованный мастерским очерком поэта, я с большим вниманием всматривался в личность и домашний быт моего хозяина. Хорю теперь за восемьдесят лет, но его колоссальной фигуре и геркулесовскому сложению лета нипочем» (Рус. вестник. 1862. Кн. V. С. 246). В 1903 г. биограф Тургенева, много ездивший по тургеневским местам, сообщал, что «поселение Хоря разрослось в порядочное селение» (Рында. С. 47).

В Ульяновском районе Калужской области в настоящее время находится деревня Хоревка. По преданию, она выросла из хутора Хоря (см.: Богдановы, С. 16). До сих пор в этой деревне живет несколько семей по фамилии Хоревы (см.: Заря (Чернь, Тульской обл.). 1977. 3 сент.).

В нынешней Хоревке можно услышать немало интересного об их знаменитом предке, причем воспоминания старожилов давно уже перемешались с фактами, которые известны землякам Хоря по тургеневскому рассказу, с легендами и вымыслами. Однако уверяют, что звали старика Родион Григорьевич и отличался он твердыми правилами, которые никому не позволял нарушать. Когда его внук Евдоким бежал с солдатской службы, Хорь не допустил его домой и связанного сам представил начальству (см.: Чернов Н. Орловские литературные места. Тула, 1970. С. 186). 13 января 1899 г. «Орловский вестник» писал, что Хорь умер примерно в 1873 г. Там же сообщалось о потомках Калиныча (Калининых) из Калужской деревни Голофеевки.

Владелец этой деревни помещик Н. А. Голофеев (см. о нем: Булычев Н. Калужское дворянство. М., 1909. С. 196) считается прототипом господина Полутыкина, Дочь соседа по имению В. П. Тургеневой В. Колонтаева в «Воспоминаниях о селе Спасском» писала, что о Голофееве Тургенев впервые услышал из ее уст (рассказ о его неудачном сватовстве). «Случилось, как нарочно, — писала далее Колонтаева, — что Иван Сергеевич охотился в лесах Калужской губернии, недалеко от поместья Голофеева, познакомился с ним и прогостил у него несколько дней» (Ист. вестник. 1885. № 10. С. 64). Сохранился рассказ о том, как козельского помещика Н. А. Голофеева уже в преклонных годах заподозрили в причастности к «каракозовскому делу». Он был арестован, препровожден в Петербург, где сидел несколько месяцев без допроса, после чего сослан в Костромскую губернию (см.: Рус. архив. 1894. № 3. С. 432).