Записки охотника

В «Хоре и Калиныче» в той или иной форме отразились основные социальные концепции и идеологические споры своего времени. Тургенев включается в полемику с ходу, с первых строк описывая резкую разницу «между породой людей в Орловской губернии и калужской породой». Два типа, разительно не похожие один на другой. Автор не вдается в анализ причин этого явления, лишь вскользь упоминает, что орловский мужик «ходит на барщину», калужский же — «оброчный мужик». Тургенев не обрушивается с гневом на систему «барщины» — старинную феодальную зависимость, при которой принудительный труд крестьян с собственным инвентарем и скотом на помещика не оставляет труженику времени на работы на своем скудном наделе. Не воспевает Тургенев и прогрессивность оброчной системы, более терпимой для крестьянина, дающей ему самостоятельность в собственном хозяйстве, возможность сносного существования. Но художественное описание и сопоставление двух типов дают точную характеристику социальному явлению, отрицая экономическую целесообразность «барщины» в пользу «оброка».

Публицистически заостренно звучит в очерке спор между «западниками» и «славянофилами», который велся в среде русской дворянской интеллигенции в середине 40-х годов (см. об этом: Бродский Н. Белинский и Тургенев // Белинский — историк и теоретик литературы. М.; Л. 1949: Ковалев В. А. «Записки охотника» Тургенева и «западническая» публицистика 1846-1848 гг. // Учен. зап. Ленингр. гос. пединститута им. А. И. Герцена, каф. рус. лит. Л., 1937. Т. 7. С. 127-165: Ковалев В. А. «Записки охотника» И. С. Тургенева: Вопросы генезиса. Л., 1980). В трактовке образов двух заглавных героев — в высокой оценке самобытности каждой личности, подчеркнутом чувстве собственного достоинства у крестьянина, отсутствии в них религиозности, в уважении, с которым автор относится к обоим героям, — сказались взгляды на русский народ Белинского и Герцена, которые в то время полностью разделял Тургенев.

Идеологи славянофильства были убеждены в приверженности русского народа к старине, в активном неприятии им всего нового, особенно идущего с Запада, Тургенев же показал, что простой русский мужик Хорь отнюдь не против западных новинок, оценивает их с точки зрения здравого смысла, прикидывает в уме, какую практическую пользу можно извлечь из этого нового. Остро полемически звучало заключение, сделанное «рассказчиком» после беседы с Хорем, — заключение, что «Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях». Отношение к государственным и хозяйственным реформам Петра I было, как известно, одним из основных вопросов, по которым славянофилы расходились с «западниками». Реформаторскую деятельность Петра славянофилы считали чуждой духу русского народа, а его преобразования — искусственно перенесенными с Запада на русскую почву, в результате чего, по их мнению, было нарушено «самобытное» развитие Руси. Признание Тургеневым народного характера петровских преобразований определяло позицию писателя в одном из главнейших идейных споров его времени.

Концепция русского народа, лежащая в основе художественного очерка Тургенева, перекликается с концепцией статьи «западника» К. Д. Кавелина «Взгляд на юридический быт древней России», которая была опубликована в той же книжке «Современника», где печатался «Хорь и Калиныч». По мнению В. А. Ковалева, Тургенев ознакомился со статьей Кавелина через Белинского еще до ее публикации, в марте-апреле 1846 г., т. е. в период работы над своим очерком. См. об этом: Ковалев В. А. «Записки охотника» И. С. Тургенева. Л.. 1980. С. 10.

С другой стороны, образ Хоря свидетельствует о том, что Тургенев не разделял официальной точки зрения реакционно-консервативных идеологов о единстве народа и правящего сословия в самодержавно-православной России, о патриархальной гармонии между «отцами-помещиками» и «детьми-крестьянами». Крепостной крестьянин Хорь лишь внешне соглашается со своим барином. На деле же относится к нему с иронией, даже критически. Он сознает свое превосходство над довольно никчемным господином Полутыкиным.

Рассказ «Хорь и Калиныч», первый в цикле «Записок охотника», высоко оценили современная критика и читатели. Друзья и единомышленники из редакции «Современника» сообщали об этом Тургеневу за границу. И. И. Панаев писал 10(22) февраля 1847 г.: «Ваши оба рассказа (второй напечатан во 2 №) очень нравятся, да и не могут не нравиться, потому что они истинно хороши» (цит. по: Тургенев и круг «Современника». М.; Л., 1930. С. 11. «Второй» рассказ — это «Петр Петрович Каратаев», который поначалу не входил в цикл «Записок охотника»). Вслед за тем Белинский в письме от 19 февраля (3 марта) рассказывал автору о настоящем триумфе его художественной миниатюры: «Вы и сами не знаете, что такое „Хорь и Калиныч“. Судя по „Хорю“, Вы далеко пойдете. Это Ваш настоящий род <…> „Хорь“ Вас высоко поднял — говорю это не как мое мнение, а как общий приговор» (Белинский. Т. 12. С. 336).