Читаем Записки Полоненого полностью

«Як трапиться часом, — до вас забредеУ сірому вбранні людина,Що зветься солдатом — він, здалека йде, —Його привітайте, як сина.Він, змучений буде, голодний вкінець —Поїсти, спочить йому дайте;Тягар він, несе, його доля — терпець;За кого? За що? Не питайте…Він, сам, вам, розкаже, що кинув дітокІ жінку в далекому краюНа ласку недолі… Терновий вінокЇх, сиріт безрадних, чекає.І тяжко зідхає він… А може й не так:Засмучений образ прекраснийВ душі своїй носить сердєшний юнак,Тоді він, ще більше нещасний.Розрадьте, як можете: Вислів чуттяПолегкістю хай йому стане,Промінням, у пітьмі сумногожиття,Бальзамом, сцілющим, на рани.Хай буде то ворог — не треба зважать —Він ворогом, став по неволі;Для вас він — ЛЮДИНА, для вас він — солдат,Він пасинок щастя і долі.Буває, і я забреду десь на митьБезсилий, в привітну хатину,Розвію там смуток, що давить, гнітить,Душею і серцем спочину.Та тяжко буває, ох, тяжко меніІ прикро в тій хатці зустрітиБайдужість, погорду, докори страшні,Замісто людського привіту…І серце застогне в образі німій,Незримими слізьми заллється;До вас в ті часи, дорогі ви мої,З проханням одним воно рветься:Як трапиться часом, що зайде до васУ сірому вбранні людина —Чи рано, чи пізно, хоч в північний час, —Його привітайте, як сина…»[2]


Мені все ще здається, що це — сон мій у закинутому на полі куренику, але в хату поволі набивається сила реальних людей. Це — найбільше молодиці двірської служби. Зчиняється цілий лемент, коли господар оповідає їм, як він мене знайшов, а я бачу з його рухів, що оповідає саме про це, молодиці айкають, ойкають, скрутно крутять головами і співчутливо пригортають мене зажуреними очима. А як господар вимовляє, майстерно імітуючи мій голос, «кува-кува», вони раптом заливаються гірким плачем… Ох, і соромно, ох, і прикро ж мені було, що не вмів пояснити, що «кува-кува» могло б тільки колись бути, бо я безмежно люблю малят… Та що робити!?

Спирт паралізує, млоїть, хилить до сну…

А коли господиня, непевна, чи я вже нагрівся, гостинно садовить мене коло печі, я раптом пригадую, що в скинутому в сінях лахмітті лишилася моя записна книжка — смертний вирок мені на той випадок, коли ці симпатичні люди таки віддадуть мене жандармам… Миттю проходить сонливість, я кидаюсь до сіней, не на жарти перелякавши всіх присутніх, і зараз же повертаюся назад, міцно притискаючи до грудей у кишені нового піджачка свій скарб.

Усім страшенно хочеться зо мною говорити, але — ні вони мене, ні я їх не розуміємо. Тоді приходить «толмач» — маєтковий свинопас, маленький на зріст, невідомої національности чоловічок, що гордо видає себе за «словена», але зрозумілих мені слів знає тільки троє: «словен», «гору» і «до́лу». Коли він вимовляє двоє останніх слів, що значіння їх спочатку для мене так само незрозуміле, то відповідно підводить чи опускає руку, і я тоді розумію ці слова. А більше я не втну з його мови нічогісінько.

Проте, він робить вигляд, що прекрасно розуміє мою — чисту українську мову і, вислухавши мою довгу тираду про те, що тікаю я з тяжкої неволі на Дніпро, до рідних, до Дівчини, і що я прошу переказати тут усім (бо вони мене не так зрозуміли), що ще не маю «кува-кува», але дуже хотів би колись мати, він безцеремонно, по-свойому, «перекладає» щось дуже жалісливе молодицям, бо вони просто починають вити…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
100 знаменитых людей Украины
100 знаменитых людей Украины

Украина дала миру немало ярких и интересных личностей. И сто героев этой книги – лишь малая толика из их числа. Авторы старались представить в ней наиболее видные фигуры прошлого и современности, которые своими трудами и талантом прославили страну, повлияли на ход ее истории. Поэтому рядом с жизнеописаниями тех, кто издавна считался символом украинской нации (Б. Хмельницкого, Т. Шевченко, Л. Украинки, И. Франко, М. Грушевского и многих других), здесь соседствуют очерки о тех, кто долгое время оставался изгоем для своей страны (И. Мазепа, С. Петлюра, В. Винниченко, Н. Махно, С. Бандера). В книге помещены и биографии героев политического небосклона, участников «оранжевой» революции – В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Литвина, П. Порошенко и других – тех, кто сегодня является визитной карточкой Украины в мире.

Валентина Марковна Скляренко , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Н. Харченко

Биографии и Мемуары