Записки промышленного шпиона (сборник)

– Тебе повезло, – вполне доброжелательно произнес человек в берете. – Можешь лезть на стену за этим придурком и затаиться в лесу. От тебя нам ничего не надо. Часа через полтора можешь вернуться на виллу, тут уже никого не будет. Но часа через полтора, не раньше, – подчеркнул он. – А хочешь, уезжай совсем. Правда, что тебе делать в этих глухих местах?

– А вы?

Вопрос не понравился человеку в берете.

– Не бери на себя слишком много, – оглядел он меня.

Я кивнул и неловко (пусть видят мою неловкость) полез по лесенке.

Ситуация была настолько ясной, что близнецы-крепыши расслабились; человек в берете тоже не проявлял настороженности. Звон шмелей, сонный стеклянный воздух, душные запахи – прекрасный летний вечер. «Тревога, – шепнул я. – Джек, тревога». Никто не слышал моего шепота, кроме, надеюсь, Берримена. Уложится ли он в десять минут? Приподнявшись над стеной, на которой все еще валялся брезентовый мешок Иктоса, я увидел на дороге открытый армейский джип. Мордастый водитель равнодушно сидел за рулем, еще один крепыш, поразительно похожий на тех, что стояли на краю канавы, курил, навалясь на переднее крыло.

– Они пропустят меня? – трусливо спросил я человека в берете.

Он кивнул:

– Конечно.

Он стоял почти подо мной, это меня устраивало. Близнецы обязательно упустят несколько секунд, я это чувствовал. А уж я воспользуюсь этими секундами. Мне должно хватить их.

– Я что-то должен сказать тем, на дороге?

– Будет лучше, если ты помолчишь, – усмехнулся один из крепышей-близнецов, но человек в берете отогнул лацкан курточки и что-то негромко буркнул. Я оценил связь: куривший у джипа моментально выпрямился и без особой приветливости, но помахал мне рукой.

– Проваливай.

Я совсем было собрался перенести ногу через гребень стены, когда со стороны невидимой веранды (ее прикрывали хозяйственные пристройки) донесся звон бьющегося стекла. Что-то там упало. Может, стакан.

– Там кто-то есть?

Похоже, до этого момента они впрямь верили в то, что полиция увезла труп Беллингера.

– Где? – тупо переспросил я.

– Ладно, проваливай, – быстро сказал человек в берете и полез в карман.

Но я не позволил ему вытащить пистолет. Оттолкнувшись от лестницы, всем своим весом я обрушился на него. Я знал, в этой игре он больше не участвует. Ему не повезло. Он даже не охнул, только шея странно хрустнула. Сильным толчком меня отбросило в заросшую травой канаву. Краем глаза я успел увидеть, как полетели в воздух клочья кожи – близнецы открыли стрельбу, не вытаскивая оружия из карманов.

Но они опоздали.

Я уже достиг хозяйственных пристроек и нырнул за них.

Пуля с неприятным шлепком ударила в кирпичную стену над моей головой. Посыпалась оранжевая пыль, я крикнул:

– Мистер Беллингер, не стреляйте!

– Потрясен твоей прытью, Айрон Пайпс. Раньше ты вроде прихрамывал?

Я не ответил.

Нападающие вряд ли сунутся сюда, пока не поймут, сколько нас и чем мы вооружены. Но, боюсь, речь шла о двух, ну, пусть о трех минутах. «Джек», – шепнул я и не услышал знакомого отзыва. Машинально коснулся пальцами правого уха – его жгло. На пальцах осталась кровь. Пуля сорвала кожу с мочки, а вместе с ней вживленный датчик. Люди Джека теперь не слышали меня, не могли слышать. К счастью, сигнал тревоги я им уже послал.

– Когда в человека стреляют почти в упор, – сказал я Беллингеру, – его физические недостатки становятся как-то менее заметными.

Старик усмехнулся:

– Там твои гости? Это они стреляют?

– Почему мои? – удивился я. – Уверен, что они пришли к вам. Мне они, кстати, предлагали уйти. Так и сказали: уходи, мол, что тебе делать в таком глухом углу.

Теперь удивился он:

– Ты отказался?

С вальтером в сухой, украшенной старческими веснушками руке он выглядел еще более загадочно. В глазах мерцало любопытство.

– Конечно, отказался.

– Но почему? – еще больше удивился он. – Чего хотят эти люди?

– Возможно, это ваши читатели, – ухмыльнулся я.

– Вот как ты заговорил, Айрон Пайпс. Стоит ли поднимать шум вокруг старика писателя? – Он тоже ухмыльнулся. Что-то там сошлось в его тайных размышлениях. Но что-то и не сходилось. По крайней мере, никаких резких решений он не принимал – седой крепкий одуванчик, еще не обдутый жестокими ветрами времени.

Решение принял я:

– Вставайте. Здесь оставаться нельзя.

Я ожидал споров, но старик не протестовал. Правда, он захотел, чтобы я потащил наверх и его любимое кресло, но я убедил его выразительным взглядом. Наверху, в кабинете, все еще попахивало взрывчаткой. Сдвинув два книжных шкафа, я закрыл проем вырванной взрывом двери. Часть книг упала на пол, но Беллингер не обратил на это внимания. Кабинет его ничем не удивил. Старик ни разу не согнулся, чтобы поднять какую-нибудь бумажку.

Я указал ему в угол. Туда же, перевернув письменный стол, я сдвинул кресла. Отсюда через распахнутое окно мы могли видеть самую опасную часть сада.

– Я хочу кофе, – сварливо заметил Беллингер.

Я изумленно оглянулся:

– Кофе? Сейчас? Боюсь, вам придется ждать.

– Долго?

Я невольно рассмеялся:

– Говорят, у кошки девять жизней. Чтобы ее убить, надо применить все девять способов умерщвления. Но вы-то куда торопитесь?