Записки простодушного. Жизнь в Москве

Познакомились мы с ними при довольно грустных обстоятельствах. Приехали в Абхазию, в Новый Афон. Идём к дому на окраине, где мы останавливались в прошлом году. Что такое?! На месте дома — глинистый, заваленный мусором склон! Оказывается, дом снесло оползнем! Вечереет. Топчемся с чемоданами на безлюдной дороге. Останавливается машина с двумя армянами. Узнав о нашей беде, они предлагают приютить нас у себя, в Армянском ущелье. Едем, отлично устраиваемся в большой, светлой комнате. Хозяева приглашают отметить приезд. За столом с восточными блюдами знакомимся с хозяевами — молодыми армянами Розой, Ашотом и его отцом (забыл имя). Он мальчиком бежал с родными из Армении, спасаясь от геноцида 1915 г., когда турки вы́резали около миллиона армян. Некоторые спасшиеся армяне приютились в Абхазии, в Новом Афоне. Целый район там построили. Он так и называется — Армянское ущелье (это, действительно, громадное ущелье на краю Нового Афона).

Как хорошо было там отдыхать! Море прямо внизу, под домом. Ночные купания, светлячки в воде, прогулки в горы, по пастушьим тропам. На Афонской горе — знаменитый Новоафонский монастырь, а на Иверской, высоко-высоко — руины древней крепости. Туда вела серпантином тропа, ограждённая кое-где каменной стенкой, чтобы посетители не упали с крутого склона.

А как интересно было в Афонской пещере, громадной, прекрасно оборудованной для туристов, даже с рельсами, по которым бегали открытые вагончики!

«Как то давно, как то красиво!..»

А вот едем на озеро Рица по живописной горной дороге. Экскурсовод обращает наше внимание на местные достопримечательности. Вот прямо на дорогу по камням струятся потоки воды, и экскурсовод поясняет: «Этот источник, дарагие, называется — женские слёзы». А дальше видим подобную картину — по крутой скале стекает вода, но это уже только скупые струйки: «А это, дарагие, мужские слёзы».

В каком-то небольшом селении на рыночной площади наше внимание привлекает грузин с маленькой юркой обезьянкой. Грузин уговаривает молодую туристку взять Джюлю на руки. Та опасливо поглядывает на вёрткую обезьянку, но потом всё-таки соглашается, и обезьянка с уютом устраивается на её высокой груди. Грузин с грустью вздыхает: «Ах, зачем я не Джюля!». Думаю, полногрудая «туристка» — помощница грузина, а вся сценка — тщательно отрепетированный цирковой номер.

На Пасху мы вместе с хозяевами красили яйца. Армяне показали нам интересный способ, который может заинтересовать и наших хозяек. В капроновый чулок помещается белое яйцо с плотно прижатым к нему листиком кинзы. После кипячения в луковом отваре на яйце остаётся чёткий незакрашенный отпечаток листочка кинзы. Красиво.

Сохранилась фотография, где я с Ашотом и его братом Георгием сидим, отдыхая после окапывания яблонь в их саду 2-го мая. Когда мы уезжали, Ашот всегда, даже ночью, на машине провожал нас на вокзал, а его отец «венчал нас лаврами» — давал целый веник лаврового листа с дерева (с куста?), росшего на их участке. В «Российском энциклопедическом словаре» это растение определяется следующим образом: «ЛАВР — род вечнозеленых деревьев и кустарников». Разве так может быть? Что же это всё-таки — дерево или кустарник?

Один раз я был в Абхазии, в Гаграх один (Светлана уехала в Польшу на Международные курсы славистов). Гулял, купался, загорал. Общался только с важными павлинами в городском парке (хотелось отдохнуть от шумной Москвы), но в последние дни познакомился с двумя подругами — Камилёй Акбулатовой и Светланой Сиренко. Гуляли, играли в мой любимый пинг-понг. Одна игра была очень забавной. Светлана, сильный игрок (2-й разряд), проиграла молодому человеку, державшему ракетку — в зубах! Впрочем, это не так уж удивительно — он был кандидатом в мастера спорта по настольному теннису.