Записки простодушного. Жизнь в Москве

Точно таким способом выходит из затруднения герой М. Жванецкого: Вчера раков давали. Большие, но по 5 рублей. Но большие. Но по 5 рублей. Но о-очень большие и т. д. Герой никак не может решить, что важнее — величина раков или их дороговизна, и нанизывает всё новые но.

В ходе работы над синтаксисом русского языка я встретился со старым знакомым — юмором. Дело в том, что для создания комического эффекта используются все языковые уровни, в том числе мой — синтаксический. Однако я не смог ограничиться синтаксисом и вступил на «чужую территорию» — фонетика, морфология и др. Результатом исследований явились книги «Русский язык в зеркале языковой игры», выдержавшая два издания (1999 и 2002 гг.), «Русский каламбур» (N. Y., USA: Hermitage Publishers, 1995), «Русская языковая шутка» (2003), «Краткий словарь русских острот» (2012).

Я с интересом и любовью рылся в книгах русских писателей XIX–XX вв. и в сборниках русского фольклора, собирая материал. Ирина Левонтина в интересной книге «О чём речь?» пишет о Национальном корпусе русского языка (НКРЯ), включающем более 500 млн слов: «С появлением НКРЯ жизнь лингвистов-русистов очень украсилась. То, на что раньше уходили годы (выискивание примеров по текстам, сортировка пыльных карточек с выписанными контекстами), теперь достигается за несколько секунд». Так что же? «Мой труд многолетний» (около 30 лет) сейчас был бы выполнен за минуты? — Отнюдь. Машина не понимает юмора! В лучшем случае она может указать на ненормативность, необычность. Встретив шутливые наименования произведений искусства — лживопись, натюрморд, машина примет их за простые опечатки и посоветует исправить: живопись, натюрморт. Ну, а бо́льшую часть шуток, например, такие:

Уехал поездом, вернулся ослом.

или:

— Гольдберг, за Вами рубль.

— Где?!

или:

Сидел на лекции. Что-то не спалось.

— машина вообще не заметит.

Думаю, именно мои книги о языковой игре, а не мои исследования по истории русского языка, лингвостатистике, синтаксису могут представить интерес для не-лингвиста. Остановлюсь на них подробнее. Видимо, здесь сказалось ещё и другое — нежелание проститься с многолетним трудом, настроение, о котором писал Пушкин в стихотворении «Труд»:

Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний.
Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?

Итак: следующий раздел — для любящих шутку и желающих понять, в чём состоит сущность комического, для чего и как делается шутка.

О юморе, о языковой шутке

Что такое юмор?

1. Юмор — признак, бесспорно, присущий любому человеческому коллективу. В одной из своих лекций русский философ XIX в. Владимир Соловьёв определял человека как существо смеющееся. Можно представить себе общество, не знающее слёз и печалей, но общество без смеха, без юмора, без шутки — такое и представить себе трудно. В «Словаре Академии Российской» 1789–1794 гг. говорится: «Смех свойственен одному токмо человеку». Об этом же писал Горький: «Где смех, там человек; скотина не смеётся». Интересна мысль А. Бергсона (высказанная ещё раньше Н. Г. Чернышевским): «Пейзаж может быть красив, привлекателен, великолепен, невзрачен или отвратителен; но он никогда не будет смешным».

2. В ч ё м с у щ н о с т ь к о м и ч е с к о г о? Задаваясь этим вопросом, мы вступаем на скользкий путь, от чего предостерегали многие исследователи, например, Дюга: «…надо просто смеяться и не спрашивать, почему смеёшься (…), всякое размышление убивает смех». Кто-то сказал, что пытаясь понять, почему нам было смешно, мы уподобляемся человеку, который ест апельсин, а потом на ладони рассматривает разжёванное, пытаясь понять, почему ему было так вкусно. И всё-таки многие столетия над проблемой комического упорно работали и психологи, и искусствоведы, и филологи, и даже философы (Кант, Гегель, Шопенгауэр, Ницше и др.).

3. Две основные черты комического отмечены ещё Аристотелем: «Смешное — это некоторая ошибка и безобразие, никому не причиняющее страдания и ни для кого не пагубное». В качестве иллюстрации указывают, например, ситуацию падения на улице важного господина, падения, сопровождаемого нелепыми телодвижениями, но ни для кого не опасного (смех тотчас прекратится, если мы увидим кровь или услышим стоны).