Записки простодушного. Жизнь в Москве

«Ночи просиживал за классиками…»

(на рисунке: Ночь. Луна. Герой и его собутыльники «содвигают стаканы» за памятником Пушкина);

«Когда видел старших, снимал шапку»

(Герой снимает шапку с трепещущего старичка);

«Дня не сидел без дела…»

(Герой стоит перед столом следователя, поглаживающего папку с надписью: «Дело №…»);

«И вообще далеко пошёл»

(Герой под конвоем отправляется в места не столь отдалённые).

2. Я буду говорить о словесных шутках, и не обо всех.

Среди словесных шуток выделяются предметные шутки и языковые шутки.

Вот классический образец предметной шутки, приводимый разными авторами на разных языках — немецком, польском. Переведу её на русский. Профессор, видя, как жена замахивается на него книгой, кричит: «Ради Бога, Светлана, не этой! Эта из университетской библиотеки!». В этой шутке важен комизм ситуации, характеров, поэтому она может быть изложена другими словами («Эту книгу я взял в библиотеке» и т. п.) и легко переводима с одного языка на другой.

А вот пример чисто языковой шутки:

Первомайские лозунги:

для транспортников: Дадим каждому пассажиру по мягкому месту!

для связистов: За связь без брака!

Эта шутка имеет чисто языковой механизм, использует многозначность русских слов и словосочетаний:

мягкое место — 1) место на транспорте, оборудованное мягкой мебелью, 2) часть тела;

связь — 1) средство для передачи информации, 2) близость (в частности половая).

Естественно, что эта шутка, в отличие от шутки о профессоре, не переводима на другие языки и не допускает замены слов, составляющих костяк шутки, на другие, пусть близкие по значению. В этом легко убедиться, производя соответствующие замены: Дадим каждому пассажиру по удобному месту!; За связь без повреждений! Комический эффект полностью утрачен.

Комизм вольный и невольный. «Незаконнорожденные» каламбуры

1. Необходимо сказать ещё об одном важном противопоставлении в сфере комического — противопоставлении комизма «вольного» и «невольного». Томас Манн сказал: «Иногда в мелочах язык шутит с нами недобрые шутки, мы нечаянно придаём комический оборот слову, и в результате нам остаётся только вторить смеху слушателей (…) Собрание небожителей, верно, сотрясается от гомерического хохота над таким бессилием наших уст» («Лотта в Веймаре»).

Нередко невольный комизм вызывает и более резкую реакцию, чем смех. Вот пример.

Офицер пришёл на приём к Ростовцеву, который был заикой, и обращается с просьбой. Ростовцев отвечает:

— Нет, почтеннейший! Этого нельзя! Государь не согласится.

— Помилуйте, Ваше Превосходительство. Вам стоит только заикнуться…

— Пошел вон! — загремел Ростовцев в бешенстве

(«Рус. лит. анекдот»).

Особую область культуры речи должны составить правила речевого такта. Необходимость этих правил отчётливо осознаётся говорящими и отражена в афоризме: «В доме повешенного не говорят о верёвке».

Вряд ли тактично было бы предлагать кривым побеседовать между собой с глазу на глаз, а хромого упрекать за то, что в каком-то вопросе он хромает.

Чаще всего неуместность шутки связана с характером с а м о й с и т у а ц и и, её драматизмом или трагизмом. Петербуржцы, обычно восхищавшиеся остроумием актера П. А. Каратыгина, осудили его, когда он на похоронах брата, В. А. Каратыгина, силясь протиснуться к гробу покойного, не утерпел и сказал каламбур: Дайте мне, господа, добраться до братца!

Вспомним также реплики типа «Этим не шутят!» или анекдот о неудачливом молодожёне (Напомню. Похоронив жену, молодожён женился на её сестре, которую постигла вскоре та же участь. Он женился на третьей, младшей сестре, но вскоре явился к родителям своих жён и сказал: «Вы мне не поверите, вы смеяться будете, но и эта умерла!»).