Записки штурмовика

Я решил подслушать, как об этом избиении отзываются заключенные. Мне удалось услышать лишь несколько слов. Один из коммунистов (видно, их вожак) сказал, что теперь нельзя выступать против этой подлости, так как Люгер не остановится перед тем, чтобы расстрелять весь барак: бесцельно погибнут люди. Нужно только, чтобы германские рабочие знали о зверствах в нашем лагере.

Я сначала решил было рассказать об услышанном кому-либо из начальства, но потом раздумал: опять будет бойня. Кроме того, эти коммунисты целиком правы. Вечером я перебросился несколькими словами с Решке: он тоже считает, что Люгер и Куле позорят национал-социалистскую революцию.

На другой день у меня вышла неприятность с Куле. Он нарочно толкнул Решке, который ему почему-то не понравился. Решке вклеил ему в ухо. Куле начал его избивать. Я рассвирепел и набросился на Куле с револьвером. Тот струсил и ушел. Через час меня вызвал к себе Люгер.

– Я с первого раза увидел, – заорал он, – что ты, Шредер, сволочь, смотришь на всех волком и боишься испачкать руки! Я не понимаю, зачем мне посылают такое дерьмо, как ты и твой Решке? Благодари бога, что я сегодня в хорошем настроении.

Я рассказал Решке, что он и я на плохом счету у нашего начальства и что нужно быть начеку – за нами теперь будут следить.

Вечером меня послали охранять один барак изнутри. Ночью тот коммунист, который из-за моих папирос имел целую историю, пробовал со мной заговорить. Я ему пригрозил прикладом и очень хорошо сделал, так как когда я подошел к двери, то увидел за ней проклятого Куле. Они, по-видимому, хотят уличить меня в запрещенных разговорах с заключенными.

15 июля 1933 г.

Я опять вместе с Решке в казарме 21-го штандарта на Фридрихштрассе. Через два дня после истории с Куле меня и Решке вызвали к Люгеру. Он был вдрызг пьян; сначала как будто не узнал нас и стал испуганно спрашивать, кто мы такие и чего нам нужно. Потом что-то сообразил и всунул нам в руки по конверту с сургучной печатью. При этом он пролаял:

– Чтобы я вас, свиней, больше в лагере не видел! Если встречу кого-либо из вас через час, то пущу пулю в лоб. Убирайтесь, откуда пришли.

При выходе Куле и Кригк попытались нас обыскать, но, видно, не имели на это приказа, так как, когда мы схватились за револьверы, они оставили нас в покое. Откровенно говоря, пока мы не отошли от лагеря, я чувствовал себя очень скверно: такому подлецу, как Куле, ничего не стоило пустить нам пулю в спину. Люгер сумел бы его выгородить.

Мы с Решке пошли пешком на станцию и по дороге решили стать друзьями. Он тоже из рабочей семьи, но старше меня на два года и больше меня проработал на заводе. Когда мы сели отдохнуть у шоссе, Решке сказал, что нам из СА только один путь: либо в воры, либо в нищие. Я пробовал спорить с Решке, говоря, что СА – главная опора «третьей империи» и что скоро все изменится.

– Вот увидишь, я еще буду шарфюрером.

Решке засмеялся:

– Ни тебя, ни меня никогда командирами не сделают. Для того чтобы командовать, всегда найдутся студенты, офицеры, сыновья помещиков.

Этот Решке толковый и хороший парень, только он рано скис – дело ведь только начинается: либо Гитлер закончит национал-социалистскую революцию, либо мы устроим без него вторую. Нас, штурмовиков, столько, что хочешь не хочешь, а придется считаться с нашим мнением. Пусть кто-нибудь попробует отнять у нас оружие! Увидим, что из этого выйдет. Ведь не напрасно нас учили раздавать «конфеты от кашля»…

На другой день после нашего возвращения мы узнали. что Гитлер вышиб из правительства Гуттенберга – эту капиталистическую собаку. Он, кажется, теперь решил взяться как следует за реакционеров. Я думаю, что вслед за Гутенбергом полетит вверх тормашками и Папен. Вообще в правительстве должны остаться только настоящие национал-социалисты.

Решке попрежнему киснет и говорит, что без Гутенберга будет то же самое. Вот не люблю таких разговоров!

27 июля 1933 г.

Чем дальше, тем делается все хуже и хуже. С нами никто не считается, повсюду хозяйничают капиталисты и богачи. Фрица Тиссена, который, говорят, купается в золоте, Гитлер назначил хозяйственным вождем. Нам прочли приказ Гитлера о том, что все руководители нашей партии и начальники штурмовых отрядов должны оказывать Тиссену всяческое содействие. Тиссен обращается к НСБО с приказами и говорит с ними, как хозяин. Нас предупреждают, что за вмешательство в хозяйственную жизнь будут не только отправлять в концентрационный лагерь, но и подальше – на тот свет. Когда я был в лагере, там кроме коммунистов были трое СА. Один из них мне прямо сказал:

– Нужно устраивать вторую революцию, нас предали.

Я бы много дал, чтобы знать, понимает ли Гитлер, что вокруг него делается, или он, получив власть, ни о чем больше не хочет думать…