Записки штурмовика

В книге было напечатано, что «третья империя» существует уже полгода, а тем, кто трудится, стало еще тяжелее жить. Гитлер обманывает штурмовиков и НСБО. Он говорил им, что общая польза важнее частной, а вместо этого все гитлеровские вожди набивают себе карманы. В программе национал-социалистов обещалась отмена нетрудовых доходов, уничтожение процентного рабства и власти банков. А теперь банкиры хозяйничают в Германии, как хотят. Гитлер обещал дать землю безработным для расселения, а вместо этого безработных посылают в кабалу к помещикам. В программе писалось о революции, а теперь Гитлер требует «спокойствия и порядка» в хозяйственной жизни. Министр сельского хозяйства Дарре откровенно заявил, что он не тронет ни одного помещичьего имения, как велико бы оно ни было. Гитлер говорит уже, что революция закончилась и что теперь начинается эволюция, т. е. медленное развитие. Многие рабочие, особенно молодежь, дали себя обмануть национал-социалистским лжецам; те их использовали, заставили убивать революционных рабочих, а скоро тех же самых штурмовиков будут расстреливать, выбрасывать на улицу и отправлять в лагеря трудовой повинности. Эрнст Тельман еще два года назад сказал, обращаясь к пролетариям, идущим в СА, что они, обманутые угнетателями, по приказу фашистских главарей убивают лучших борцов за освобождение рабочих и настоящих врагов Версаля. Пробьет час, когда они поймут, что вожди предали и продали их.

В этот момент раздались шаги, и вошел Граупе. Генке спокойно приблизился к нему и сказал:

– Видите, господин штурмфюрер, что коммунисты делают. Они подсовывают свою пропаганду под видом детективных романов. Я не понимаю, что думает тайная полиция. Мне кажется, что эту книжку следует отправить немедленно туда.

Граупе схватил книжку, раскрыл ее, начал ругаться, потом спросил, как она попала в казарму. Генке неспеша рассказал Граупе, что ему всучили книжонку на Шпиттельмарке, и только в казарме он заметил, что это жульничество.

Граупе сунул «Приключения Арсена Люпена» в карман и, что-то буркнув, ушел. Ребята пробовали расспрашивать Генке о прочитанном, но он выругался и сказал:

– Да ну его к черту! Из-за этих книг еще нарвешься на неприятности. Напрасно я вас послушал и начал ее читать вслух. Если еще кто-нибудь мне попробует всучить такую штуку, я ему набью морду.

Я весь день думал о том, что нам прочел Генке. Коммунисты говорят много правильного, наша программа действительно не выполняется. Но у СА еще есть в руках оружие. Мы не будем дураками и не дадим себя продать. А ведь коммунисты пишут как раз то, что и мне часто приходит в голову, только у них это получается яснее…

6 сентября 1933 г.

1 сентября человек сто из нашего штурма были посланы в Нюрнберг на съезд нашей партии. В числе делегатов я, Гроссе и Генке; с нами поехал, конечно, и штурмфюрер Граупе. Мы ехали в специальном поезде, предназначенном только для СА. По дороге пели наши песни, на станциях кричали «хайль Гитлер» – в общем, было весело. Ехали мы без оружия, так как нам приказали сдать его перед отъездом. Генке при этом сказал:

– Что правильно, то правильно – в Нюрнберге соберется тысяч двести СА, еще черт знает, что может выйти…

Я подумал: «Значит, нам, СА, уже нельзя доверять? Дожили!»

Когда приехали в Нюрнберг, на вокзале нас встретили штурмовики-квартирьеры. Они дали нашему штурмфюреру листок бумаги, на котором было точно отмечено, где мы будем ночевать и как туда нужно идти. Мы сразу все нашли.

Вечером накануне съезда мы ходили осматривать поле, где будет парад и откуда будет пущен фейерверк. Этот фейерверк будет забавной штукой. Нам объяснили, что для его подготовки уже три недели работают пятьдесят специалистов и двести рабочих. Говорят, что будет пущено пять тысяч тяжелых ракет и десятки тысяч легких. Эти ракеты будут видны на площади в пятьдесят километров. Такого фейерверка нигде в мире еще не устраивали. В Нюрнберг привезли двадцать вагонов цветов, пятнадцать тысяч больших знамен и флагов, тридцать тысяч метров материи для украшения. Потом еще привезли двести вагонов соломы для матрацев СА и НСБО.

На другой день начался съезд. На поле состоялся парад. Мы проходили перед Адольфом Гитлером военным маршем. Потом шли чиновники разных управлений нашей партии; их тоже было около пятидесяти тысяч человек. В двенадцать часов начал говорить Адольф Гитлер. Я все ждал, что он объяснит нам свою политику и все станет ясным. Но вождь говорил, по-моему, о второстепенных вещах – о прежней борьбе, о большевизме, о красной опасности, о расах. Потом он говорил о героях, о германской культуре, о наших предках.

Когда мы возвращались на ночевку, Генке мне сказал:

– Вот видишь, какой прекрасный оратор наш вождь. Он сегодня говорил то, что мы не раз слышали, а все-таки вышло это у него здорово. Самое трудное дело – это уметь много говорить и ничего не сказать. Таким вождем, как Адольф Гитлер, можно гордиться!