Записки внучки Карла Радека

Однажды, когда ворота тюрьмы открыли – туда въезжала машина, – Чертик ворвался во двор тюрьмы. В это время была прогулка заключенных. Увидев Розу, Чертик бросился ей на грудь, вылизал лицо, потом отскочил, не даваясь в руки, еще и еще раз бросался к ней. Роза испугалась, что кто-нибудь из охраны пристрелит его, но, видно, и их тронула собачья преданность. Чертика поймали и вечером привели к Соне.

В декабре Соня родила, и Чертик стал верной нянькой для маленькой Нинки. Каждое утро он подходил к кроватке и совершал обряд умывания – вылизывал личико, ручки, ножки, а когда девочке исполнилось месяцев пять, стал учить ее ходить. Он прижимался бочком к кроватке, Нинка вцеплялась ему в шерсть – длинную и пушистую. Чертик медленно отходил от ее кроватки, Нинка сползала с нее, а он осторожно водил ее по комнате.

В кроватке лежала крошечная, худенькая девочка и внимательно смотрела на Анастасию Васильевну.

– Вы моя бабушка?

– Да.

– Мы поедем в Москву?

– Поедем, милая. Почему ты в кроватке?

– Я болею. Коклюш проклятый совсем замучил, – говорила она серьезно, ни разу не улыбнулась.

Хозяйка, стоявшая в дверях, полужалостливо, полуосуждающе сказала:

– Целый день одна с собакой. Вот оставила ей еды – банку молока и булочку. Больному ребенку.

Девочка зашлась в кашле, давясь, пыталась остановиться. Анастасия Васильевна взяла ее на руки. Ощутила под руками хрупкое, как у птички, тельце, почти ничего не весившее. Та приникла к бабушке и затихла. Дышала с трудом, из глубины легких слышны были хрипы, сердечко колотилось быстро и нервно.

– Где можно подогреть молоко?

Хозяйка проводила на кухню, дала кастрюльку. Девочка не хотела отпускать бабушку, словно почуяв в ней единственной защиту и спасение. Потом пила молоко, сидя на бабушкиных коленях, время от времени вздыхала со всхлипом, как после слез, вскидывала глаза на бабушку, говорила: «Как вкусно». Глаза были красные, веки вспухли от золотухи.

– Господи, довезу ли? Такая слабенькая.

Провожал Слава. Соня была на работе. Накануне собрала вещички Нинки – их было немного. Одежонки почти не было, несколько игрушек: бабочка на колесиках, кукла с целлулоидным лицом и ручками и бархатный пингвин. Любимого медведя пришлось оставить – слишком большой, две банки айвового варенья. Все уложили в фиолетовый фанерный чемодан Анастасии Васильевны. Слава внес вещи в вагон, отыскал место, усадил их. Долго стоял у окна, пока поезд не тронулся, махал рукой. Ночью, когда пошел контроль, выяснилось, что билеты остались у Славы. На ближайшем полустанке, где поезд стоял меньше минуты, их высадили. Темь была такая, что в первый момент показалось – они ослепли. Ничего: ни вокзала, ни каких-нибудь построек, ни деревца. Заметили огонек. Пошли на него. Это оказалась будка стрелочника. Вошли. Под потолком горела, засиженная мухами, голая электрическая лампочка, нестерпимо яркая после темноты.

Анастасия Васильевна объяснила стрелочнику, что случилось.

– Поезд-то на Астрахань завтра будет. Знаете что, через полтора часа у меня смена – я здесь недалеко живу – переночуете у меня, а завтра я вас посажу на поезд.

Сели на чемодан – больше было некуда.

По грязным серо-салатовым стенам ползали здоровенные клопы. Заметив брезгливый взгляд Анастасии Васильевны, сказал: «Не знаю, откуда они здесь».

Пришел сменщик, до дома стрелочника шли около получаса. Нинушка держалась за чемодан, спотыкалась, несколько раз падала. Силенок совсем не осталось. Наконец пришли. Комната была довольно большая. В углу – изразцовая печка, около нее большая кровать, на которой лежала девочка лет десяти. Горло у нее было замотано толстым серым платком. Девочка дышала тяжело, с хрипом.

– Что с ней?

– Да дифтерит.

Анастасия Васильевна похолодела. Ко всем болезням Нинушки только дифтерита не хватает.

– Господи, спаси и сохрани!

Достала из чемодана банку айвового варенья.

– Попоите девочку чаем с вареньем, попарьте горлышко, может ей полегче станет.

Девочке видно было очень вкусно. Она поднимала голову и повторяла: «Тетечка, спасибо! Тетечка, спасибо!» На следующий день благополучно вернулись в Астрахань. Слава охал, ругал себя дураком, просил прощения. Билеты прокомпостировали и, наконец поезд двинулся в Москву. Нинушка почти сразу заснула. Изредка просыпалась, поднимала головку.

– Бабушка, в Москву?

– В Москву, детка, в Москву.

Успокоенная вздыхала.

С бабушкой, в Москву.

После отъезда Анастасии Васильевны с Нинкой Соня нашла жилье подешевле. Это был закуток на кухне. Слава взял пса Чертика себе, так как новая квартирная хозяйка не разрешала держать собаку. Хозяйка ездила по местным тюрьмам и скупала конфискованные у заключенных вещи. Она привозила конфискат мешками и потом распродавала. Отец и сын собирали любителей карт и каждый вечер играли. За отдельную плату каждый игрок мог выпить рюмочку водки. Судя по всему, хозяева были шулерами. Однажды хозяин спросил Соню, может ли она на рубашке карты прочертить ресфедором тоненькую линию. Соня сказала, может, но зачем? Вскоре от дома Соне отказали.