Записки внучки Карла Радека

Жить стало полегче. И вот – весна, начало мая. Ранним утром Нина-большая будит меня. «Пусенька, война кончилась». Все высыпали во двор. Не было криков «Победа!» Только как шелест «Война кончилась!» Многие плакали. Даже дети притихли и стояли немного растерянные.

А вечером – салют! Многие пошли на Красную площадь. Незнакомые люди улыбались друг другу, обнимались, целовались.

Началось ожидание. Ждали возвращения с фронта своих родных. Отцов, сыновей, братьев.

Вопреки логике, бабушка ждала возвращения сына – моего отца. Вынула из сундука сохраненный костюм сына, почистила его, заплакала. Положила обратно. Плакала она всегда потихоньку, чтобы никто не слышал.

Неожиданно приехал бабушкин племянник Федя. Худой, кашляет. Всю войну мы ничего о нем не слышали. Оказалось, – едет домой в Иваново из фильтрационного лагеря. А до этого был в немецком концлагере. В начале войны мобилизованных в Иванове погрузили в эшелон, оружия не дали, сказали, что получат на месте. Трое суток гнали эшелон, не открывая теплушек, на четвертый услышали немецкую речь – сменились часовые, – и эшелон целиком оказался в немецком концлагере.

По дороге Федор обморозил ноги, а работать поставили на улице. Врачи из заключенных сказали ему: «Потерпи, мы постараемся перевести тебя в помещение. Немцам не сообщай – всех больных отправляют в печь». Вскоре перевели его в помещение. Делали щетки из женских волос.

Федор был человек мастеровитый, что называется «золотые руки». Как-то сделал зажигалку из гильзы. Увидел немецкий офицер – стали приходить, заказывать такие же.

Была неудавшаяся попытка побега – кто-то из своих продал. Спасли от уничтожения только его «золотые руки».

Освободили их из лагеря американцы. Предупреждали пленных: «Не возвращайтесь в Россию, вас посадят». Кто-то остался, Федор решил вернуться домой. В русском фильтрационном лагере (он, кстати, находился на территории немецкого лагеря) обнаружили, что у Федора туберкулез. Его отправили домой в Иваново. По дороге он заехал к нам. В Иваново его почти сразу же арестовали и отправили в советский концлагерь. Куда – родным не сообщили. Его пытался разыскать сын Олег Лобов, танкист, Герой Советского Союза. Звание получил за взятие Будапешта. Дошел до Берлина. Во время молниеносной войны с Японией его вместе с танковой дивизией перебросили на Дальний Восток. Случайно Олег оказался за одним столиком в закусочной с офицером. Познакомились. Тот оказался начальником лагеря. Узнав фамилию Олега, спросил: «Слушай, у меня в лагере сидит Лобов Федор Иванович. Это тебе не родственник?» – «Это мой отец. Я давно его ищу». «Ну, понимаешь, освободить его я не могу, но могу подвинуть поближе его дело на рассмотрении об освобождении».

По окончании войны с Японией получаем письмо. Адрес – Москва, Палиха, старый дом. Сидоровым. Дома на Палихе в основном были старые, но бабушку знали многие, и письмо дошло. Вскоре приехал и автор письма – Олег Лобов. С молодой женой, казачкой из Новочеркасска, куда они и направлялись. Олег днем ходил по делам демобилизации. Пришел усталый. Жена его попросила у бабушки тазик, разула Олега и вымыла ему ноги. На удивленный взгляд бабушки сказал: «Так у них принято».

Олег и рассказал нам историю поисков отца. Отца освободили – у него был туберкулез. Впрочем, долго на свободе он не пробыл, успел только доехать до Иванова. Его арестовали вновь, отправили в лагерь, где он и умер.

Кончилась война. Казалось – вот теперь заживем! Впереди замечательная жизнь. Праздник. Не нужно в ожидании воздушной тревоги смотреть на поднявшиеся в небо аэростаты. Я их почему-то очень боялась. Не нужно соблюдать светомаскировку. Появились коммерческие магазины и мороженое. Обычно покупали пачку на двоих. Продавец разрезал ее на две части.

Всю войну мы ничего не знали о Соне. Бабушка не верила, что она погибла. И вдруг – в мае 45-го письмо из Казахстана, из никому неизвестного города Челкара. От Сони! Пишет, что жива, здорова. Хотелось бы увидеть Нинку.

Списались. Соня попросила привезти индийский чай 2-й сорт сколько сможем. На него можно выменять любую еду.

Бабушка взяла отпуск, купили билеты на поезд Москва – Алма-Ата.

За несколько дней до отъезда – напасть. У бабушки рожистое воспаление на ноге. Температура сорок, нога красная, распухшая, наступить невозможно.

Знахарский способ подсказали. Серебряным ножом (позаимствовала у Ляли Захаровой) обвела воспаленное место, плашмя прочертила крест, натерла мелом и завязала куском красного сукна. Через день температура спала, краснота и отек уменьшились, а к моменту отъезда почти все исчезло.

Суеверной бабушка не была, но в знахарство верила.

Рассказывала она о двух случаях. У отца моего в младенчестве была пупочная грыжа. Он кричал, не переставая днем и ночью. Кто-то рассказал, что в Замоскворечье живет бабка, которая заговаривает грыжу.