Заплати другому

Он немного откинул назад голову, и она промокнула ему лицо полотенцем. Даром что оно почти досуха вытерлось о ее халат. Может, ей повезет, и объяснять не придется. Может, он просто поймет как-то.

Если бы он спросил, она, может, честно ответила бы. Мол, как трудно, будучи трезвой как стеклышко, пытаться сгладить все те шероховатости, которые неизбежно появляются, когда двое так плохо знакомы друг с другом. И все же главное было не в этом. Главное, насколько она сумела бы растолковать, многое, если не все, вышло не так, как представлялось в начале. Он был не из тех мужчин, которые на пересменок.

И потом, вслушиваясь в дождь, вновь притянув его голову к себе как можно ближе, лоб ко лбу, смогла, благодаря присутствию Рубена, понять то, что знала с самого начала. Что она знала с самого начала и таила это где-то глубоко-глубоко, где почитала за лучшее не позволять себе расходиться. В одиночку, во всяком случае.

Что Рики не вернется никогда.

А если и вернется когда (чего он не сделает), какая ж из нее женщина, коли она ему дверь откроет?

Она подалась вперед вместе с ним, и Рубен оказался спиной на постели и с Арлин сверху – и молодой красавец с фото вновь вернулся, заполонив весь ее разум. Никогда не понять ей, какие силы перенесли его оттуда сюда.

А она вновь вернулась на то самое место, то, какое ей было не по душе. То самое, где она знала: по всей справедливости, оно из такого, чего она никогда не смогла бы себе позволить.

Глава 15 Рубен

Он проснулся, превосходно понимая, где он, и помня все. И все же ночь воспринималась отдаленной, словно что-то, сделанное, когда был пьян. Нечто, что трезвым утром трудно вообразить. Он открыл глаз.

Арлин лежала справа от него, как и полагалось. Сна ни в одном глазу, оперлась на локоть и рассматривала его. Захотелось протянуть руку, посмотреть, возьмет ли она ее, но – не сделал.

– Привет, – тихо произнес он.

– Привет.

– Тебе хорошо?

– А то! С чего бы мне, да не хорошо? – Какое-то время они лежали рядом, молча, никак не касаясь друг друга. – Ты всю ночь спал с повязкой на лице. Тебе разве не неудобно?

– Признаться, да. Неудобно.

– Когда-нибудь тебе ее придется снять, когда рядом со мной будешь.

– Когда-нибудь.

– На самом деле жуть?

Этого он объяснить не мог. Того, что это не ужас, какого ожидали: может быть, людям даже больше понравилось, если бы то была жуть. Ужасно, нет ли, но их успокаивал вид хоть какого-то следа глаза, хоть какого-то свидетельства, что он в свое время существовал, как то природой и назначено.

– Это одновременно и лучше, и хуже того, что ты ждешь.

Она юркнула поглубже под одеяло и устроилась головой у него на груди.

– Знаешь, о чем я думала, лежа тут?

– Нет. О чем?

– А я о том думала, что придется тебе «заплатить другому».

– Мне? Почему мне? Может быть, он это для тебя устраивал. Ты его мать, как-никак.

– Ничего подобного. Я видела рисунки. Там в одном из кругов твое имя значилось.

– Вообще-то, по-моему, идея была в том, чтобы поженить нас.

Арлин замолкла, отстранилась, поднялась и принялась одеваться.

…

Еще до того как выскользнуть из дома, он услышал возню Тревора на кухне: судя по звукам, кашу себе намешивал. А выйти из дома нельзя было никак, не пройдя мимо кухонной двери.

Рубен неожиданно замер в коридоре, и Арлин с ходу ткнулась в спину.

– Что стряслось?

– Тревор встал.

– Ну конечно же, Тревор встал. Он позже шести никогда не спит, даже в выходной день.

– Как-то неловко получается.

– С чего это?

– Я его учитель.

– Ну-у?

– Даже не знаю, что ему сказать.

– А попробуй-ка сказать правду, а?

И то. Точно. Правду. Кое-что Тревору уже известно, все же Рубен не очень-то рассчитывал вот так, немедленно и откровенно, это обсуждать. Теперь же, похоже, выбора не было. Он вошел на кухню, где Тревор, сидя за столом, заливал молоком нелепо громадную порцию воздушного риса.

– Привет, мистер Сент-Клер.

Рубен сел рядом с ним. Арлин, обогнув их, прошла к плите и спросила Рубена, что из яиц ему больше по вкусу.

Опешив, Рубен поднял голову:

– Кому, мне? А-а. Я не полагал, что остаюсь.

– Куда-то надо идти?

– Э-э, нет. В общем-то, нет. Спасибо. Как для себя готовите, так и чудесно подойдет.

– Омлет, значит.

Рубен вновь обратился к мальчику:

– Ты, Тревор, кажется, не удивлен видеть меня здесь.

– Машина ваша, – пожал плечами Тревор, – у крыльца.

– Метко замечено.

– Вы у нас всю ночь провели?

Рубен бросил взгляд на Арлин: скорее молчаливый призыв о помощи, если по правде, – но она была занята возней с конфоркой, стараясь разжечь. Несомненно, она все слышала, однако предоставила Рубену самому выпутываться.

– На самом деле, Тревор, да. Провел.

– Круто. – Тревор взял с соседнего стула воскресную газету и принялся за просмотр цветных комиксов.

– Для тебя в этом есть что-то сложное, Тревор? – Вопрос казался глупым даже самому Рубену, когда он произносил его, потому что большинство мальчишек не пользуются словом «круто» для обозначения того, что сложно. Реакция столь разительно отличалась от ожидаемой, что он, похоже, не дослушал слова мальчика до конца.

– Практически то была моя идея.

– Еще одно меткое замечание.