Запорожская вольница

И все же запорожские казаки не были беспробудными пропойцами и гуляками без царя в голове. В походах казакам было строго запрещено употреблять водку – в огне и дыму битвы и без «дымки» и «веселухи» горячо и «весело» было. Того же, кто нарушал это правило, скажем, во время плавания к турецким берегам, без колебания выбрасывали за борт. А вот после победного похода уже сам Господь выдергивал затычки-чопы из водочных бочонков, угощая водкой сечевиков. Как правило, происходило это в многочисленных шинках и корчмах. Около полутысячи разнообразных питьевых заведений насчитывалось в XVIII столетии «по вольности запорожской». «Корчма, корчма, княгиня, почему в тебе много добра казацкого гибнет!» – вздыхали старые люди. Часто загулявшие казаки пропивали не только дорогой трофейный кунтуш, а и шаровары, сапоги и даже рубашку. В народе говорили: «Не на то казак пьет, что есть, а на то, что будет». В связи с этим интересно современное народное толкование названия села Бабурки, что находится на западной окраине города Запорожья. Когда-то казаки, возвращаясь после похода на Сечь, непременно останавливались здесь в корчме, где всем заправляла крутобровая молодица. Нередко дело доходило до того, что сечевики расплачивались с ней за выпитую водку обувью и одеждой. Опомнившись на Сечи в родном курене, запорожцы вздыхали: «Бабы урки, бабы урки». Якобы с тех времен балка, где при дороге стояла корчма, а со временем и село стали называть Бабуркой. Среди многочисленных плавневых островков печальной популярностью у запорожцев пользовался один дикий покрытый болотами клочок суши. Сюда на съедение комарам сечевики высылали неисправимых пропойц. Лучше всяких уговоров и увещеваний действовала эта ссылка.

Водка и другие спиртные напитки присутствуют во многих казацких обрядах. Оковитой отмечались победы, разнообразные сечевые торжества, печальные события тоже не обходились без нее. Когда казак заканчивал земной путь, «в гроб клали иногда и бутылку с водкой, так как покойник любил ее». Для бедолаги, завершившего земные дела, был предназначен и прощальный тост во время печальной поминальной казацкой трапезы: «Пусть ему легко лежать, пером землю держать!» Один исследователь казацкого быта упоминает запорожского предводителя Карпа Полторакожуха, которого даже похоронили в водочной бочке. Так от колыбели до гроба текла водка между цветистыми берегами казацкого жития-бытия…

XI. Дела насущные

Новое имя – другая жизнь

Казак в Запорогах, что пень при дороге. Разные пути вели в степные края, разные судьбы переплетались на островках Великого Луга. У тех, кто становился членом казацкого братства, были веские причины скрывать свое прошлое. А вместе с ним имя и фамилию. Так возникли знаменитые казацкие прозвища. Штыря, Харман, Сторчак, Подвечеря, Кабанец, Горб, Шмат, Шкода – эти и сотни других подобных «ненастоящих» сочных прозвищ значились в списках куреней Запорожской Сечи. Чиновники различных рангов, разыскивая беглых крепостных, вероотступников, укрывающихся от податей ремесленников, преступников, постоянно делали запросы кошевым атаманам. Однако из Сечи приходил неизменный ответ: в сечевых списках подобных фамилий нет. Когда запорожца спрашивали имя и фамилию, он частенько отшучивался таким вот примерно образом: «Хоч дивись на мени та ба не вгадаешь, видкиль родом и як зовуть ничичирк не скажеш, а коли трапилось кому у степах бувати, то той можеть и призвище мое угадати, а в мене имья не одно, а есть их до ката, а ты як хоч назовы на все позволяю, а бы лишь назвав Крамарем (торговцем. – Примеч. ред.) за те то и полаю». Слова эти принадлежат автору старинной картины, на которой изображен запорожский казак, играющий на бандуре. Надпись под ним «представляет собой как бы речь казака, его похвальбу».