Заповедь любви

– Ух, какой ты математик! – Я захватил ладонью свисавший со стропил пучок сена и поднес к лицу Ермолая. – Что же это за любовь такая, если ее, как это сено, любой может захватить, отдать, развеять по ветру? – Я подбросил пучок, и тот развалился на сотни травинок. – Любовь не насморк, чтобы то быть, то не быть. Она суть наша. Мы созданы из вещества, называемого любовью. Любимый человек потому и любим, что дает нашей сути, любви, возможность проявиться, возможность жить. Любовь оживает в своем проявлении. Двое раскрываются друг перед другом, они – одно целое. Такое единство разрушить невозможно. Никакой Пашка его не украдет. Не было у вас такого единства – одна лишь страсть. Твои терзания – от ума: что выгоднее, престижнее, надежнее… Расчеты, расчеты, расчеты – сплошная коммерция. Разве это любовь? Такая арифметика оттолкнет кого угодно, а ты будешь изнурять себя новыми вычислениями – кто прав, кто виноват, что сделано и сказано не так, как надо было сделать. Если Глаша ушла к другому, поблагодари Господа, что через нее ты узнал боль потери. Боль – часть любви. Она говорит о том, что любовь проснулась и жаждет проявиться. Проснулась с твоей болью. Ты наконец-то осознал, кем являешься по своей сути. Ты любимчик у Господа – один из немногих, кому открылось, что нет ничего более ценного в этом мире, чем любовь. Сделай еще один шаг – доверься Господу, и Он позаботится, чтобы твоя любовь смогла выразиться не только в боли, но и в радости служения другому человеку, всему миру! Ни дать, ни отобрать любовь не может никто.

– А у меня отобрали, – размазывая слезы по щекам, возразил мне Ермолай.

Я понял наконец, что нравоучения бесполезны. Передо мной был беспомощный младенец. Один во всей вселенной. Я обнял его и дал возможность выплакаться у себя на плече.

Утро было уже на подходе: хозяйка в сенях прогремела ведрами, петухи начали перекличку.

Ермолай отстранился от меня, вытер слезы. Я достал из дорожной сумки иконку и фонарь. Предложил Ермолаю помолиться вместе Богородице, попросить исцеления душевных ран и всех благ для Глаши.

Мы встали на колени, я направил на листовушку лучик фонаря, и каждый про себя прочитал молитвы. Не знаю, о чем конкретно молился Ермолай, а я о том, чтобы все у него в жизни сладилось.

– Ну как спалось на сеновале? – спросил нас хозяин, когда мы спустились вниз и зашли в избу.

– Отлично, – ответил я и стал развязывать кошелек, чтобы рассчитаться за ночлег.

– Обижаешь, – остановил меня Дмитрий Иванович. – Если люди будут нуждающимся за деньги помогать, то куда мы скатимся? Сегодня я вам помог, завтра вы кому-то, а там и мне какая нужда будет – на том и земля русская держится, что чужую беду своей ощущаем, а не наживаемся на ней!

Я и сам был с детства тому научен, поэтому поблагодарил хозяина и послушно затянул тесемку на кошельке.

– Хочу передать гостинец твоему дядюшке. Примешь? – обратился хозяин к Ермолаю.

– Почему не принять?

– Лизавета, – крикнул Дмитрий Иванович хозяйке. – Принеси нашего маслица для Александра Егоровича да попотчуй гостей на дорожку парным молоком.

Дядя и племянник

Через час с небольшим мы были в Ефаново в доме Александра Егоровича Крилова. Встретили нас радушно. После завтрака Ермолай забрался на печь отдохнуть, хозяйка прибрала стол, оставив посередине кринку с молоком, и мы с хозяином здесь же, за обеденным столом, перешли к разговору о делах.

Разговор получился непростой. Александр Егорович первым делом поинтересовался, удалось ли наладить производство сенокосилок с бензиновым двигателем, и если да, то какова будет их цена. Я объяснил ему причины, по которым решил временно отказаться от их продаж. Он был искренне удивлен, как можно отказываться от прибыли ради запаха медуницы и песни жаворонка. Для него представлялось диким и несерьезным соотносить механизацию деревенского труда с нравственностью, с бережным отношением к природе. И главное, он не видел ничего аморального в том, что в результате механизации труда богатые крестьяне приумножат свои капиталы, а бедные потеряют работу, станут еще беднее.

– Чтобы Россия не плелась в хвосте разных Америк, – возражал он, – нужна современная техника, нужна здоровая конкуренция, нужны лидеры, побуждающие других лучше думать, живее работать. Если лентяи, вместо того чтобы с большим усердием работать, начнут бунтовать, на то в государстве есть полиция и жандармерия – усмирим с Божьей помощью. Другое дело, если кто по болезни или немощи своей обнищает. Поддержать таких – святое дело. У нас в уезде все друг у друга на виду, сосед соседу завсегда помогает, и не из корысти, а по любви. И культура, и больницы, и образование поддерживаются за счет благотворителей. Библиотеки бесплатные созданы. У нас в Веретее богатейшая библиотека, в Лацком, в Брейтово. А сколько храмов построили! Монастыри за счет дарителей землями прирастают и молитвами благодарственными защищают страну нашу от всяких напастей. У нас все по-божески делается. Так что называйте цену!