Заповедь

Тур начался! Я с волнением ждал, какая пешка Тросина двинется вперед. Соперник сидел, не поднимая на меня глаз. Острый нос его хищнически навис над доской. Опытный, он наверняка уже давно решил, какое начало изберет против меня, но нарочно медлил, тем самым воздействуя психологически. Тросин был из тех шахматистов-профессионалов, которые взяли на вооружение хитрости, открытые за многовековой опыт шахматных баталий, не гнушаясь и теми, что нервируют партнера, выводят его из себя...

Я поднял голову, будто мне безразлично, какой ход будет сделан, и посмотрел в зал. Петр Георгиевич сидел, подавшись вперед, и глаза его пытались рассмотреть, какая фигура белых сделает выпад. Мы с ним были убеждены, что Тросин изберет закрытое начало, хотя он изредка и двигал вперед на два поля пешку е-два. Но к такому началу мы особенно не готовились, решив, что в этом случае пойдем на сицилианскую защиту, острота которой вполне устраивала меня... Тросин все еще не делал хода. За соседним столом часы то и дело щелкали: это гроссмейстеры Вагонян и Белявский быстро, не теряя времени, разыгрывали известный вариант английского начала. И на других досках определились дебюты... Но вот Тросин, понимая, что дальнейшее промедление может быть расценено мною как нерешительность, взялся за пешку де-два и перемахнул ею через поле... Прекрасно! Я тотчас же переставил коня с поля же-восемь на эф-шесть...

— Староиндийская! — пронеслось по рядам зрителей.

Петр Георгиевич облегченно откинулся на спинку кресла, и я представил себе, как он прошептал: «Все в порядке. Партия идет по нашему плану».

Тросин, уже не медля, поставил рядом с выдвинутой пешкой вторую, в ответ на что двинулась на одно поле вперед черная пешка де-семь. Тросин удивленно глянул на меня — обычно сперва двигают пешку же-семь, но, решив, что это простая перестановка ходов, поставил коня бэ-один на цэ-три. Аккуратно записав ход белых, я, прежде чем взяться за пешку, проставил на бланке и свой. Психологически это сыграло, ибо голова гроссмейстера инстинктивно дернулась вперед в искушении рассмотреть, что предстоит ему опровергать. Я с чувством особого наслаждения сделал ход пешкой е-семь на е-пять и физически почувствовал, как вздрогнул Тросин. Еще бы! В такой ответственной партии идти на ранний размен ферзей и потерю рокировки?! Он понимал, что мы с Мясниковым так просто не изберем рискованное продолжение. Значит, здесь где-то подвох... Я догадывался, что с ним в этот момент происходило. Он стал вспоминать партии, игранные этим вариантом. Их было не так много. И белые как будто не добивались успеха... Как же играли здесь?..

Стремясь сохранить спокойствие, я поднялся со стула, подошел к столику Ваганяна и Белявского. Глаза мои скользили по их позиции, но я был весь там, где долго и мучительно размышлял Тросин. Как и предполагали мы с Пет-ром Георгиевичем, партнер, нечетко помня ход борьбы в подобных партиях, опасался домашней заготовки и стал размышлять от противного. «Они ждут, что я пойду на размен ферзей, потому что меня устраивает ничья, — наверняка дума он. — К тому же лишу черных рокировки. Но получается нестандартная и незнакомая мне позиция. А они, задумав применить этот вариант, конечно же, детально его проанализировали. Стоит ли мне самому всовывать голову в заготовленную ими петлю?.. Конечно, нет. Надо уклониться. Но как? Собственно, я хочу играть систему Земиша. Разве этим построением они сбивают меня с нее? Нет. Я могу двинуть пешку де-четыре вперед и затем выстрою типичную для системы Земиша позицию... И черные мне не могут помешать это сделать... Им тоже придется фианкетировать слона и пойти на привычные варианты... Итак, на их хитрость отвечу своей... » И Тросин передвинул пешку на де-пять...

Если бы он знал, как обрадовал меня этим. Я ведь боялся, что начнутся размены, а с ними и упрощение позиции... Я быстро сел за столик и пошел пешкой же-семь на же-шесть...

Тросин торжествующе усмехнулся: ага, приходится все-таки идти черными фигурами по проторенным путям староиндийской защиты. Теперь не избежать системы Земиша! — с этой мыслью он выдвинул пешку е-два на е-четыре.