Запреты (СИ)

Поэтому на следующий же день во дворе дома появилось два шамана племени Мро и одна ведьма чуть моложе бабушки, увешанная таинственными амулетами и снадобьями, грязная, кудлатая и со всех сторон подозрительная. Завидев ее, собаки поджимали хвосты и уползали прочь с дороги. И, пока шаманы зазывали добрых духов и отгоняли злых у дворового алтаря, ведьма обошла весь небольшой домик, издали глянула на больного и сообщила, что на молодом хозяине страшная порча, ведущая к слепоте, бесплодию, нищете и вечному изгнанию и позору — тут накал страстей достиг нужного уровня, и бабуля заахала и заохала — но, конечно, за умеренную плату ведьма согласилась поведать, как победить бесплотного врага. И даже решила поучаствовать.

Все это происходило без Эвенты. Она сидела возле хозяина и выполняла предписания лекаря.

Ослабший от мучительной, хотя и не угрожающей жизни лихорадки, Саргун противился лечению, считая его признаком изнеженности. Однако здесь союзником Э-Ви стала бабушка, а с бабушкой тягаться воин не мог. Ему оставалось терпеть все: примочки на уши, змеиное масло на пятки, окуривание полынью и противные лекарственные настойки. Утешало лишь то, что много чаще бабушка затевала готовить его любимый орсак — это национальное блюдо пользовалось популярностью у Афсар. Преодолевая тошноту, готовила его и Эвента под строгим надзором старухи Гун, а рецепт, преимущественно состоящий из бараньего жира, чеснока, лука и проса, внушал ей крайние опасения.

За три дня, пока лихорадка не начала отступать, Ба Саргун едва ли произнес и десяток слов. Он был мрачен и зол, а домашние старалась не раздражать его болтовней. А за болтовню Саргун считал почти все на свете, о чем можно было бы промолчать без риска для жизни.

Иногда Эвента пыталась вспомнить, каким она видела афса в первый раз, но понимала, что едва ли может воскресить в памяти его тогдашний образ. Внешне он не изменился. Говорить больше не стал. Но теперь она понимала, что его молчание — это всего лишь арут, и беседует афс с миром не словами, а поступками.

Среди подобных поступков были его вечные попытки заработать, снисходительное выслушивание мелочных забот неугомонных соседей, которые никогда не были ему друзьями. Это Э-Ви тоже поняла, как и то, что семья Ба, отличавшаяся от остальных населяющих Тарпу Афсар, прежде жила очень далеко от плоскостных племен и считала ниже своего достоинства контактировать с ними на равных.

Но кастовое общество Афсар, так твердо хранившее свой арут, к секретам отдельных представителей относилось легкомысленно, и со временем из сплетен соседок сулка выяснила предысторию появления Ба Саргуна на окраине Тарпы.

Это была удивительная история. История, которой могло найтись место в хрониках белого города, в летописях или сагах. Никак не на песках Пустошей, где ее развеет ветер и унесет в безвременье.

Клан Ба был истреблен в битве за Таш. Той самой битве, что освободила земли Таворы и заманила многих искателей лучшей жизни со всех краев Поднебесья. В том числе и ее собственную семью. Раньше об этом Эвента не задумывалась. Подобно большинству представителей своего племени, она привыкла считать земли Поднебесья собственностью, лишь волей злого случая занятой кем-то иным.

Видимо, штурмовые войска самхитов тоже считали так, напав на Таш и разграбив его в одном из дальних походов. Разграбив, спалив оливковые рощи и финиковые сады и обесчестив всех молодых девушек Афсар. Эвента могла лишь вздохнуть. Нравы армий Черноземья были ей хорошо известны. В Загорье дела обстояли не так печально, но и там уже наблюдалось некоторое моральное разложение среди элитных войск.

Денег на них никогда не хватало, налоги росли; пришлые теснили коренных, те снимались с места и все дальше уходили на окраины. Тавора тоже когда-то принадлежала афсам. Собеседники говорили об этом легко. Казалось, они сами себе не отдают отчета в том, что за враг пришел на их землю, и чем им это грозит.

— Тавора, Таш, Тарпа… — перечисляла Эвента, и госпожа Ду кивала.

— «Та» — значит, «земля». Тавору мы оставили лет двадцать тому назад. Кто-то нас прогнал, наверное…

Эвенте было хорошо известно, кто: ее же дальняя родня, бежавшая от честолюбия загорных владык и их повышенных налогов.

— И вы все сражались за свои земли? — спросила Э-Ви у соседки Ду. Та лишь встряхнула косичками — зазвенели вплетенные бубенцы.

— Таш — земли Синегорья, земли воинов. Воины должны сражаться. Они и сражались.

— А если воины… умрут? А если на земле их нет? Вы не защититесь?

Очевидно, подобное никогда не приходило Афсар на ум. Эвента могла лишь удивляться наивности этого странного народа. С одной стороны, они готовы были умереть за свои представления о чести и за свой образ жизни. С другой — что происходит у ближайших соседей их ни в малой степени не интересовало.