Запреты (СИ)

На что надеялись торговцы Тарпы, и вовсе было неясно. Эвента прекрасно представляла, что случилось бы в современной Таворе, если бы в нескольких дневных переходах разместилась враждебная армия. Все снялись бы с места и бежали, по пути засыпав колодцы и спалив дотла все, чем могла разжиться армия. Кто-то непременно примкнул бы к врагам. Другие отыскивали бы перебежчиков и распинали вдоль дорог…, но никто не ждал бы равнодушно исхода событий!

Афсар в своей полупустыне обитали, как в раю, бедном, но безмятежном. Самое страшное, что они видели, приносил им суховей. Страх перед малярией был куда реальнее страха перед захватчиками.

И еще Э-Ви не могла не думать, что армия, о которой доносили слухи, состоит из ее сородичей и единоверцев. Это был самый кратчайший путь из рабства.

Дни тянулись медленно. Часы наползали один на другой, а Эвента думала и думала. С одной стороны, возвращаться ей было некуда. Дома ее вряд ли ждало что-то большее, чем у хозяина Ба. С другой стороны, она могла бы отправиться через Черноземье с войсками. Скорее всего, это означало бы превращение в полковую девушку. При мысли об этом сулка бледнела. Она имела представление о судьбе тех, кто сопровождал войска, не владея воинским званием и не найдя одного господина.

Но если войска придут в Тарпу, выбора у нее не останется. Жить среди афсов Эвента категорически не желала.

Особенно, если Ба Саргун уйдет воевать, ведь это значило, что он не вернется. Совершенно точно, не вернется. Воины Афсар не сдавались в плен и сражались до смерти. А Саргун видел смерть лицом к лицу. Это Э-Ви знала по количеству шрамов на его теле.

При свете дня она могла внимательно их рассмотреть, пока мужчина отходил от приступа лихорадки. Невольно взгляд ее падал на свежие рубцы от кнута соседа Ду — и тогда она морщилась. Вспоминала и свои — от хозяйских ударов.

Какая странная двойственность! «Если бы я была чуть благороднее, чуть смелее, — рассуждала Эвента, — я бы могла выбрать между местью и прощением, не надеясь на то, что война решит все за меня».

В один из дней Э-Ви, размешивая мазь, почувствовала на себе пристальный, тяжелый взгляд. Обернувшись, она увидела старуху, бесшумно появившуюся и теперь наблюдавшую за рабыней.

Непонятно, почему, но сердце девушки похолодело. Старуха не любила ее, но этого взгляда на себе сулка никогда не ощущала. Пронизывающий насквозь, оценивающий, холодный — в нем не было ни привычного безобидного презрения, ни равнодушного внимания.

Добившись, очевидно, желаемого результата, бабуля Гун убрала руку от камышовой занавеси и ушла в свой угол.

Через три дня Ба Саргун выздоровел окончательно и почти сразу снова покинул дом, отправившись на заработки на запад — снова. На этот раз он намеревался дойти едва ли не до Междуречья. Эвента сомневалась, что ему это удастся, однако ничего не сказала.

Да и он не ждал напутственных речей — подхватил лук и стрелы, попрощался с порогом дома и был таков.

Э-Ви и бабуля Гун остались одни на неопределенный срок.

…

Снова убогое хозяйство дома Ба навалилось на плечи Эвенты и угрожало раздавить. Небольшие перемены к лучшему в виде стайки пестрых цесарок и новорожденных трех козлят лишь добавляли суеты. Бабушка же, посчитав свою миссию старшей хозяйки выполненной, вовсе самоустранилась от всего, кроме ублажения духов и общения с соседями.

За последнее Эвента была ей особенно благодарна. Она так и не смогла привыкнуть к бесцеремонности женщин Афсар. Рабыню они не считали за существо, обладающее стеснением или личным пространством. Выпытывали у нее все: что ест ее хозяин, что пьет, как спит, спит ли с ней, и довольна ли она едой. О еде афсийки могли говорить бесконечно.

Э-Ви не могла понять, в чем причина этого. Полчаса, никак не меньше, еще совсем молодая жена соседа Ду рассказывала ей о том, что приготовила на завтрак. Нудным, скучным монотонным голосом, почти без выражения, перечисляла продукты, их стоимость и место покупки. За беседу с ней Э-Ви могла задремать раза три, но приходилось делать это, стоя под палящим солнцем с открытыми глазами.

Была соседка Ми, толстая пригожая женщина средних лет, вечно спешащая, говорящая с такой скоростью, что даже ее сородичи половины слов не могли успеть понять. Встретив Эвенту, она, даже не здороваясь, начинала свой разговор словно с середины:

— …дрова и очаг. А ведь дрова нынче по монете. Наняла молодого Ду, чтобы переносил хворост, да он загулял в самхитском тупичке — где теперь искать работника? На базаре хороша вяленая козлятина. Ох, туча. Что-то кости ломит, должно быть, к граду…

Со временем Эвента научилась вежливо избегать общества соседок и предоставила разбираться с ними бабуле Гун. Одиночество уже не так угнетало ее. Общество коз, птицы и корзин, которые получались все лучше и лучше, казалось предпочтительнее злобных женщин Афсар, чьи сплетни слушать было невыносимо.