Запрограммированная планета (СИ)

Так мы и крутились. С утра погашали задолженность одной компании, заказывали повторную партию товара, продавали её, вырученными деньгами на следующее утро расплачивались с другими поставщиками, третьими, пятыми – десятыми, заказывали у них товар, продавали его, рассчитывались с первой компанией… и так по цепочке. Обходились, конечно. Перебивались. И не замечали, что рассчитываясь за товар одного поставщика деньгами другого, мы сами себя вовлекаем в неустойчивую финансовую пирамиду, которая нас же и погубит. Многие из представителей, на собственной шкуре испытав нашу «платежеспособность», получали расчёт, но повторный заказ брать не решались и удалялись восвояси. Кто-то покидал нас горласто матерясь и смачно отплёвываясь, кто-то – молча, поджав в нездоровой ухмылке губы. По-разному.

Постепенно количество не доверяющих нам компаний превысило количество доверяющих. Вскоре мы остались и без поставщиков, и без товара, и без оборотных средств. Наладить поставки с оплатой по факту мы тоже не могли – не было денег. Помытарствовав несколько месяцев, так никуда и не вырулив, мы плавно завернули к знакомому для себя финалу – мрачному роковому банкротству. «Съедение» тех малых товарных остатков, которые ещё сохранились на складе, давало нам лишь небольшую отсрочку от краха…

***

Где тонко – там и рвётся. Остатки нашей некогда могущественной армии, воспрянув на два-три месяца, поникли окончательно. Неудачники – они и есть неудачники! И не согласиться с этим было тяжело. Мои шутливые песенки из репертуара Высоцкого «…и крикнул капитан: ещё не вечер!» мало бодрили сестричку и жёнушку. Вообще не бодрили! Оставалось удерживать последний психологический бастион – от безнадёги не начать пить. Или ещё чего похуже. Но с этим мы пока справлялись. Надолго ли сил хватит?

С коллективом тоже наметилось «начало конца». В глазах сотрудников мы опростоволосились дважды: ночной клуб – вот вам раз, магазин – вот вам два! Третий – контрольный выстрел по самолюбию. Закрывайтесь, ребята, да завязывайте вообще с бизнесом. Не ваше это дело. Забивайте окна досками. Ползите на коленях к родителям, просите прощения. Нанимайтесь на самую тяжёлую и оплачиваемую работу. А в свободное от работы время идите под монастырь, с протянутой рукой, копейки зарабатывать. Долги ведь всё равно отдавать нужно.

Мы крепились из последних предпринимательских сил…

В коллективе участились ссоры. Наши повседневные рабочие указания (да какие там указания, так, заискивающие просьбы) натыкались на фырканье и недовольное бурчание продавцов. Мы Светлане слово – она нам два. Мы Лизе замечание о том, что прилавок грязный, она нам – сами берите и мойте, я продавец, а не уборщица. Мы Ивановне – учите кассовую дисциплину. Ивановна нам – вначале погасите зарплату за две отработанные смены, а потом напрягайте! (И вообще, зачем я снова полезла в эту нищенскую богадельню!)

Скоро и у нас появились претензии. Слишком много недовольства выплёскивалось в наш адрес некомпетентными Ивановной, Лизой и Светланой. Мы им слово – они нам два. А мы им четыре в ответ! Накладные валяются по всему магазину, кассовую дисциплину не знают, в отчётах пропускают данные о естественной усушке колбасы и рыбы – недостачи рвут, посетителей обсчитывают, прилавок запустили, магазин загадили по уши! Как в такой жуткой атмосфере существовал наш коллектив, совершенно непонятно.

Людмила Ивановна – женщина аккуратная и прилежная, на смене иногда отжигала так, что её обслуживание надолго запоминалось посетителям. Зашла как-то к нам в магазин одна тётечка. Спокойная такая, добропорядочная. Ивановна в этот момент боролась в подсобке с пластом свежемороженой мойвы. Тётечка осмотрелась, приценилась, подошла к хлебному отделу и попросила продать ей буханку свежего хлеба. А Ивановна в своём репертуаре. И рада стараться! Бегом к хлебному стеллажу. Рыбная юшка с мокрых рук капает. По барабану! Хватает Ивановна буханку, и на прилавок её – шмяк! О, бедные клиенты! Паляница со вкусом и запахом мойвы, это круто!

Скукожившись и по-доброму стараясь не поскандалить, буркнув что-то вроде «ну как можно так обслуживать?», несчастная женщина попросила Ивановну заменить паляницу с мокрыми отпечатками на другую буханку. И на беду свою дозаказала сливочного маслица, грамм двести-триста, «мужу и ребёнку на бутерброды». Вот тут-то и происходили истинные хиты и шлягеры! Ивановна, только что терзающая мойву, минтай и североатлантическую селёдку, волшебным образом наделившая паляницу новой вкусовой гаммой, распахивала холодильную витрину, голыми руками, безо всяких там прихваток или специальных рукавичек брала брусочек сливочного маслица, заворачивала его в пакет и торжественно преподносила тётечке. Ах, как художественно выглядели отпечатки её пальцев на куске слегка подтаявшего вологодского масла! Лично видел.