Заря русской женщины

Нечего и говорить о томъ, что лицо, вооруженное правами распоряжаться имущественными отношеніями третьихъ свободнорожденныхъ лицъ, хотя бы и собственныхъ дтей, должно быть само широко одарено имущественными правами и средствами къ ихъ защит. Такъ какъ невозможно отрицать наличности y славянъ отцовской власти, равнымъ образомъ мужней и родовой опеки, то, на первый взглядъ, кажется страннымъ, какъ ухитрялась совмщаться женская свобода со всми этими опеками. Но, изучая характеръ послднихъ, нельзя не придти къ заключенію, что, во множеств личныхъ и имущественныхъ отношеній, он оказывалисъ бытовыми взаимоограниченіями, въ пользу опекаемой, въ защиту ея свободной воли отъ самовластія и произвола опекуновъ. Возьмемъ хотя бы вопросъ о вступленіи въ бракъ. Вдовій выборъ второго мужа былъ свободенъ во всемъ славянств до XVI вка, когда Краковскій статутъ (1532) нарушилъ это единство закономъ о конфискаціи вдовьяго имущества, буде вдова дастъ согласіе на ея похищеніе. Браки двушекъ стояли въ зависимости отъ власти отцовской, которая усилялась изъ года въ годъ и отъ вка къ вку по мр того, какъ слабла и вырождалась опека родовая. Но въ древности бракъ двушки, отпускъ ея въ чужой родъ, былъ дломъ всего рода, и двушка, приневоленная къ непріятному для нея союзу, могла апеллировать къ союзу родственниковъ, какъ по отцу, такъ и по матери, какъ въ агнатическомъ порядк, такъ и въ когнатическомъ. Русскія свадебныя псни полны воспоминаніями этихъ временъ, a иногда – жалобами невсты на несправедливость или бездятельность родственнаго совта, который лишь «притакнулъ» крутой вол батюшки съ матушкою. И, наоборотъ, родственный совтъ могъ побуждать родителей къ выдач дочери замужъ, хотя бы они тому и противились. Особенно это правило касалось родителей овдовдыхъ. По литовскому статуту, по законамъ далматинскаго побережья, – если вдовый отецъ или вдовая мать перечатъ совершеннолтней двушк въ ея намреніи выйти замужъ, она можетъ вступить въ бракъ съ согласія родственниковъ. Если мы при этомъ обратимъ вниманіе, что, чмъ древне памятникъ права, тмъ раньше обозначаетъ онъ срокъ женскаго совершеннолтія, то узда на родительскій произволъ получалась изрядная. Вдь встрчаются сроки совершеннолтія въ 12 и въ 10 лтъ. A самая сдая древность даже и не опредляла сроковъ цифрами, довольствуясь физическими признаками зрлости, въ род чешской рекомендаціи – считать двушку совершеннолтнею, если y нея начали развиваться груди. Совершеннолтіе двушки, несомннно, парализовало нсколько родительскую волю, и, быть можетъ, стремленіе обойти обычай родственнаго вмшательства въ защиту дочери надо считать въ числ причинъ, объясняющихъ возмутительно ранніе браки въ кіевской, галицкой и владимірской Руси. Напримръ, великій князь Всеволодъ III выдалъ дочь свою за Ростислава Рюриковича, въ Блгородъ, восьми лтъ, хотя очень плакалъ при этомъ, потому что; прибавляетъ лтописецъ, была она ему «мила и молода». Наконецъ, въ самой глухой полуисторической древности, опека рода надъ брачнымъ выборомъ двушки иметъ характеръ не запрещенія или побужденія ея воли, но защиты ея всмъ родственнымъ союзомъ отъ насильственнаго брака. Въ свободныхъ обрядахъ славянскихъ народовъ до сихъ поръ остались слды тхъ воинственныхъ сценъ, которыми родъ отвчалъ на попытки «умыкателей» заключать браки чрезъ похищеніе, разбойничьимъ набгомъ. При той легкости, съ какою заключался и разрывался славянскій бракъ не только до христіанства, но и долгія десятилтія, если не столтія, посл него, отказъ сватаемой невсты жениху былъ, повидимому, тяжкимъ оскорбленіемъ и отомщался жестоко. Однако, романическая легенда о Рогнд или историческій примръ Предславы, сестры Ярослава Мудраго, наглядно показываютъ, что священную волю двушки распоряжаться своимъ замужествомъ родъ ставилъ выше риска пострадать даже отъ такихъ могучихъ противниковъ, какъ Владимиръ Кіевскій или Болеславъ Польскій.