Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Вы совершенно правы. Скотт. Прошу меня простить. Это успех премьеры заставил меня забыть о неприятностях. Кстати, Вы не узнавали, как самочувствие этого парня — Грауфорда? Может быть, мы могли бы ему чем-нибудь помочь?

— Помочь? А чем Вы можете ему помочь? Разве что заставить всю труппу молиться за его здоровье.

— Вы так говорите, будто я в чем-то виноват! — Лорд вздохнул и укоризненно посмотрел на меня. — Мне искренне жаль парня, можете мне поверить. И если я предлагаю что-то, то от чистого сердца, и не стоит язвить по этому поводу. Вам это не к лицу.

— Вы правы, Сид. Простите. Я не должен был так говорить — все-таки у Вас сегодня большой день. Я могу воспользоваться телефоном?

— С каких это, интересно, пор Вам нужно мое разрешение?

— Дело в том, что мне нужно сделать несколько звонков, а это может занять немало времени.

— А что за необходимость?

— Нужно кое-что выяснить. Так я могу позвонить?

— Господи, да, конечно, звоните.

После получасовых телефонных переговоров я выяснил следующее: во-первых, Пол Грауфорд действительно был служащим компании Харлоу, во-вторых, он действительно занимался брокерской деятельностью и был связан со многими более мелкими компаниями по всей стране и, наконец — третье: в фирме ничего не могли сообщить по поводу его здоровья и пожаловались, что дела остались неоконченными.

В двух словах я объяснил Лорду суть нашего разговора с Викки и наличии у той таинственного дядюшки.

— Куда Вы? — спросил Лорд, заметив, что я надеваю шляпу.

— В «Харлоу». Попробую узнать там что-нибудь про дядю Роджера. Все-таки Грауфорд работает именно там. И потом, он должен будет выступить в суде в качестве истца. Мне хотелось бы побольше разузнать об этом человеке.

— Хорошо, Скотт, — Лорд поднялся и протянул мне руку, — идите, и если Вам что-то понадобится — дайте мне знать.

Глава пятая

Если верить легенде, первые переселенцы (по той же легенде это были выходцы из Голландии), чтобы защитить свои поселения от индейцев, соорудили вокруг острова Манхеттен здоровенную каменную стену. Со временем то ли стена ушла в землю, то ли наоборот, земля слишком выперла наверх, но по этому месту прошла улица, именуемая Уолл Стрит. Индейцы больше никому не угрожают, но дальновидный бизнесмен непременно примет меры, чтобы защититься от полчищ современных дикарей или, проще говоря — спекулянтов и махинаторов всех мастей, которых хлебом не корми, а только позволь всучить вам по дешевке, разумеется, сотню-другую фунтов боливийских изумрудов или бережно хранимую с незапамятных времен карту с точными координатами золотоносной жилы, обнаруженной его дедушкой.

Именно сюда по каналам телефонной и телеграфной связи стекается самая последняя биржевая информация. Именно здесь, в тишине охраняемых особняков и офисов, совершаются многомиллионные сделки, решаются судьбы корпораций и правительств. Здесь царит Его Величество Доллар.

В главном офисе «Харлоу» есть небольшая комнатка, в которой пятнадцать человек день и ночь не сводят глаз с огромного табло, на котором меняются котировки. Время от времени эти люди хватаются за телефоны, чтобы немедленно сообщить своим хозяевам самые последние новости. Эти люди называются брокерами. Живут они за счет комиссионных от сделок, и от их внимательности и расторопности зависит их благосостояние. Должен сказать, что некоторые из них живут весьма неплохо.

Я попытался обратиться к одному из них, но из этой затеи ничего не вышло — они больше напоминали запрограммированные автоматы: четкие движения, пустой взгляд и отрешенность от всего, что их окружает. После нескольких безуспешных попыток я плюнул и направился прямиком в кабинет одного из вице-президентов компании. Выслушав меня, он молча снял трубку внутреннего телефона и через несколько минут меня представили самому мистеру Г. Клинтону Харлоу — президенту.

Это был ничем, на первый взгляд, не примечательный человек небольшого росточка, с седыми изрядно поредевшими волосами, сквозь которые просвечивалась розовая лысина. Но по тому, как он, выслушав доклад моего сопровождающего, окинул меня цепким взглядом и крепко стиснул сухой ладонью мою руку, я понял — передо мной человек, привыкший отдавать приказы и привыкший, чтобы приказы эти исполнялись. Он жестом предложил мне сесть, раскрыл коробку сигар, и я заметил на ней марку — «Корона». Одни из самых дорогих кубинских — по десять долларов за штуку, отметил я про себя. Обрезав золотым ножичком кончик, он прикурил от массивной настольной зажигалки, выдохнул густое облако дыма и довольно бесцеремонно принялся меня разглядывать. Лицо у него было кирпично-красное и на нем сверкали пронзительные, совершенно молодые, ярко-синие глаза. Наконец, удовлетворившись осмотром, он сказал:

— Мне знакома Ваша фамилия, мистер Джордан. Думаю, я встречал ее в газетах. Это ведь Вы так лихо провели дело Хаммонда?

— Совершенно верно, сэр.

— И задали перцу этому выскочке Мэгоуэну?

— У Вас превосходная память.

— Память здесь совершенно не при чем. Этот паршивец Хаммонд прибавил нам работы.

— Не понимаю Вас, сэр.