Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Я его презираю. А почему нет? Человек никогда даже не видел дядю Джима, а теперь жаждет его денег.

— Я бы тоже был уязвлен.

Ее брови вернулись на место, и она одарила меня сладкой улыбкой. Она меняла мины с легкостью хамелеона, меняющего цвета.

— Так-то лучше, — сказал я. — Теперь расскажите о нем.

— Первый раз я встретила его на похоронах. Иви в письме просила его открыть дом дяди Джима. Думаю, она послала ему ключи. После похорон он сам туда въехал. Он стал смеяться надо мной и велел мне убираться. Сказал, это его собственность, что он уже предвидит решение суда.

— Вы это говорили Пейнтеру?

— Конечно.

— Что он сделал?

— Ничего. Вы видели Роланда. Если он ответит на звонок, ему уже придется пить лекарство.

— Мы вот что сделаем, — сказал я. — Получим судебный ордер, дом опечатаем и вытащим его за ухо. Пусть думает, что дом достанется ему.

Она с наслаждением рассмеялась:

— Превосходно, хотела бы я быть там.

— Может, и будете.

Она сверкнула глазами:

— Я могу Вас поцеловать.

— Сначала поговорим о гонораре.

— Я… я не могу Вам платить больше, чем слугам.

— Мне вообще не нужно. Я работаю на пари. Я ставлю мое время, вы — процент наследства, если мы выиграем. Годится?

— О, да.

— Я не буду таким жадным, как Вирна. Как раз сейчас Квимби и Дилон довели дело до кульминации. Нам нужно доказать, что Вирна лгала или ошибалась. И неплохо бы найти исчезнувшего пассажира. Это займет немало времени и может быть опасно.

— Опасно? — нахмурилась она.

— Меня уже предупреждали. Кто-то мне позвонил и предложил устроить в ящик рядом с Вирной Форд, если я буду лезть в чужие дела, — я улыбнулся. — Но меня напугать не просто.

Я встал. Она тоже поднялась с дивана и замерла. Глаза пылали страстью. И вдруг она обвила мою шею руками и поцеловала. Она только казалась хрупкой, а хватка у нее — как у борца.

Раздвинулись портьеры, и в комнату вошел Рудольф Кассини.

— Карен!

Можно было подумать, он застал нас в постели. Она не спеша оторвалась:

— Мы скрепляем сделку, Руди.

Его рот перекосился. Он просто потерял дар речи.

Я вежливо откланялся:

— До свидания, мисс Перно. Буду держать Вас в курсе.

Я пересек комнату и вышел за портьеры. Рудольф Кассини продырявил меня взглядом.

Глава одиннадцатая

Пришлось вернуться в офис посмотреть, прислал ли Пейнтер бумагу о передаче дел. Для начала достаточно было ее. В конце коридора, прислонившись к стене и целиком уйдя в газету, стояло узкоплечее и длиннолицее существо мужского пола, одетое, как мошенник из Роузленда.

Я подошел к двери, повернул ручку и чуть не въехал лицом в матовое стекло. Дверь была заперта. Я нахмурился: она не имела права быть запертой. Только не в это время.

Пришлось воспользоваться ключом. Не было ни мисс Кэссиди за столом, ни записки, объясняющей ее отсутствие.

Очень подозрительно.

Я сел за стол и позвонил Пейнтеру. Чтобы узнать, что бумаги в пути. Оставалось только ждать.

Итак, у меня новый клиент. У меня шанс получить огромной гонорар. Значит, есть еще одна причина найти убийцу Вирны Форд.

Снаружи раздались шаги.

Я поднял глаза на открывающуюся дверь. Длиннолицый скучающий мужчина из коридора перепрыгнул порог, захлопнул дверь, припер ее спиной и оскалил острые края зубов в натянутой улыбке, даже отдаленно не пахшей весельем.

Тощий маленький скелет с впалой грудью; желтоватое лицо с косо приклеенными тонкими и плоскими губами. На скелете болталось узкое пальто и шляпа с узкими полями и голубой лентой. А потом я увидел глаза, их темную радужку и безмерно расширенные зрачки. Мне даже не было нужды искать следы укола на руках. Накачан наркотиками под завязку. Об этом вопили и глаза, и подергивавшийся клинообразный нос.

Он поспешил вынуть правую руку из кармана и продемонстрировать холодный блеск никелированного револьвера. Эта древняя, давно вышедшая из употребления модель, казалось, разлетится у него в руках, если нажать курок.

В нем было что-то смутно знакомое.

Он спросил странным жужжащим голосом:

— Узнаешь меня, Джордан?

— Не так скоро, — моргнул я.

Уголки его рта увлажнились и стали темнее.

— Уверен, что узнаешь. Подумай, Джордан. Вспомни отель Святой Клары и портье по фамилии Дан…

Я нахмурился, напряженно шевеля мозгами. Потом это всплыло. Я щелкнул пальцами.

— Дан! — сказал я. — Гарри Дан!

— Именно. Шесть лет. У тебя хорошая память.

Шесть лет. Это не казалось долгим сроком. Я работал тогда от почтовой инспекции, рыскал по третьеразрядным отелям в поисках пропавшей заказной почты. Ее я так и не нашел, зато обнаружил другое. Ночной портье Гарри Дан сдавал комнаты по поддельным регистрационным карточкам, позже уничтожал их и прикарманивал деньги. Компании это дорого обошлось, и они упекли парня куда подальше.

Я положил руки на стол и приклеил на лицо приятную улыбку. Она вышла натуральной, как стеклянный глаз.

— Когда ты вышел, Гарри? — спросил я.

— Держись подальше от телефона, — рявкнул он. — Скажи, Джордан, ты помнишь, кто меня заложил?

— Ты сам себя заложил, Гарри.

Он покачал головой: