Зарубежная литература XVIII века. Хрестоматия научных текстов

На рубеже XVIII–XIX вв. сентиментализм, таким образом, приобретает в США довольно широкое распространение, хотя, за исключением Френо и отчасти Уитли, он предстает не более чем данью европейской моде. Ситуация, в общем и целом типичная для той эпохи, – ее можно, например, наблюдать и в русской литературе, где рядом с Карамзиным работает большая группа поэтов-карамзинистов, воспринявших только самый верхний слой сентименталистской проблематики и поэтики, а также творцы пухлых чувствительных романов наподобие Эмина. Активность многочисленных подражателей «Новой Элоизе» в итоге скомпрометировала сентиментализм уже для следующего литературного поколения, существенно осложнив противоборство «новаторов» и «архаистов», происходившее в поэзии предпушкинской эпохи.

Для американской литературы сентиментализм не сыграл той роли, какая ему по праву принадлежит в литературах Западной Европы, и тем не менее это было явление примечательное и неслучайное – при всех необходимых оговорках относительно временного засилья сладкозвучных «певцов чувства». На фоне вялых и перенасыщенных искусственными страстями поэм, выходивших в печать за подписью Филении (Сары Уэнтворт Мортон) и ее многочисленных литературных единоверцев, особенно ясно подлинное значение «Стихотворений религиозного и морального содержания», изданных в 1773 г. в Лондоне Филис Уитли. Столь же очевидно и значение пейзажной и философской лирики Френо, отчасти и впрямь предвосхищающей отдельные мотивы, которые будут переосмыслены и глубоко освоены романтиками. Созданные в годы непосредственно перед революцией или сразу после нее, произведения Уитли и Френо доносят зарождающееся и крепнущее новое представление о человеке как личности духовно богатой, ощущающей неповторимость своего «я», властью фантазии влекомой за грань будничного бытия и способной находить подлинно высокое и поэтическое содержание в самых непримечательных реалиях, фактах, подробностях окружающей жизни. Тем самым в творчестве двух поэтов, и особенно Френо, находит свое преломление определяющая тенденция сентиментализма – искусства, возникшего в предчувствии надвигающегося и уже осуществляющегося революционного перелома и выразившего сущность происходивших коренных изменений в человеческом сознании наиболее органично и глубоко.

Как и любой американский литератор вплоть до XIX в., Френо формировался едва ли не исключительно на английских художественных эталонах, пережив многочисленные творческие влияния. Несложно различить в его поэзии прямые отголоски и Мильтона, и Попа, и Драйдена. Однако характерно, что самым устойчивым оказалось воздействие Голдсмита. Это имя встречается наиболее часто и в эссе Френо, и даже непосредственно в его поэтических произведениях.

Интерес к Голдсмиту пробудился у Френо очень рано, и одним из его первых выступлений на ниве поэзии стала буколика «Американская деревня», написанная в подражание знаменитой голдсмитовской «Покинутой деревне», хотя и выразившая характерное для эпохи убеждение в том, что Америку минуют беды и пороки европейской действительности. Для патриотически настроенного и еще неискушенного Френо подобная оптимистическая уверенность по-своему естественна. И важны в данном случае не столько различия идейного характера, сколько сама творческая ориентация на эстетический образец, представляющий собой одну из вершин сентиментализма.

Разумеется, эта ориентация не была для Френо ни исключительной, ни – на первых порах – даже главенствующей. Вначале основная сфера его творчества – сатиры и политические стихотворения, написанные на злобу дня («Политическая литания», «К американцам», «Полуночное совещание» и другие стихи периода революции и войны): муза Френо вдохновляется поэтическим идеалом классицизма. Перед нами характерно-классицистская поэзия, постоянно использующая античные реминисценции, перегруженная абстрактной символикой, выспренняя, но подчас добивающаяся неподдельной страстности – и в утверждении, и в отрицании. Роль трибуна и публициста в целом едва ли органична для Френо. Но здесь решающее слово принадлежало времени.

Считая, что несовпадение между потребностями эпохи и сущностью дарования замечательного лирика оказалось губительным в судьбе Френо, В. Л. Паррингтон писал о попусту растраченных творческих силах этого поэта: «Если бы он оставался в стороне от бурных событий… и совершенствовал свое поэтическое мастерство, он, вне всякого сомнения, стал бы основоположником американской поэзии»⁹. Такого рода упреки нельзя назвать беспочвенными – при всей очевидной их тенденциозности. Значение Френо как поэта, выразившего идеалы Американской революции, велико и неоспоримо.