Зарубежный детектив

— Нет смысла… Вы, конечно, сколько угодно можете изображать из себя Дон Кихота, но известные границы вы переступать не станете. Пойду соберу своих людей. Нужно во что бы то ни стало помешать планам Турньяка, я должен сам предупредить тех, кого этот псих выбрал себе в жертвы. И я отдам приказ, чтобы в него стреляли без предупреждения. До скорого, доктор, увидимся, когда кончится этот кошмар! Извините за вторжение. В конце концов вы с вашей инициативой опередили меня и, кто знает, быть может, спасли жизнь несчастным.

Несчастным!.. Что за чепуху мелет этот Лаволлон!

* * *

Точно боевой петух, который, складывая растрепанные в сражении перья, возвращается в свою клетку, так и я, радостно насвистывая, пошел к Элизабет и Аделине. Снова мне удалось одержать верх над Лаволлоном, что наполняло меня тщеславием, которое я и не пытался скрыть. Я как-то упустил из виду, что своей победой обязан прежде всего удачно подоспевшему письму Пьера.

Элизабет помогала экономке готовить обед. Аделина, продолжая помешивать какое-то варево в кастрюльке, моей ровеснице, осведомилась:

— Ушел ваш полоумный?

— Да еще и извинился!

— Все ж таки!

И она принялась с удвоенной силой орудовать деревянной мешалкой. Я устроился рядом с малышкой, которую вместе с креслом пододвинули к столу, чтобы она могла чистить картошку, которую наша повариха обжарит в гусином жире.

— Аделина?

— Да, доктор.

— Одно мне так и неясно.

— Что именно?

— В прошлый раз, когда я собирался отнести письмо Пьера в полицию, вы заявили, что я превышаю свои полномочия, забирая у Элизабет принадлежащую ей вещь. А теперь вы приносите адресованное моей дочери послание, заранее зная, что Лаволлон станет его читать?

Экономка снизошла до меня и, уперев руки в боки, с вечной мешалкой в руке, принялась втолковывать:

— Я поняла, что у вас почва уходит из-под ног и вам не поздоровится, но в это время как раз подошел почтальон. Письмо было настоящим подарком судьбы, и им вполне можно было заткнуть рот вашему обидчику. Я спросила разрешения у малышки, она согласилась.

— С вашей стороны это было рискованно, Аделина. А если бы Пьер написал, где он скрывается?

— Нет, быть того не могло.

— Почему?

— Он же еще не знал, что вы стали на его сторону, зато он точно знал, что вы прочтете письмо.

Я бросил на экономку строгий взгляд.

— И как же это вы могли слышать, о чем мы говорим с Лаволлоном?

Она пожала плечами.

— Как-как, у двери!

С этими словами она вновь углубилась в свою кастрюлю, а Элизабет рассмеялась.

— Дидина — твой ангел-хранитель, деда.

Я так рад был услышать смех крошки, что не мог позволить себе в ее присутствии оспаривать роль Аделины как моей защитницы, тем более что так оно и есть.

Я выжидаю некоторое время, чтобы наконец задать вопрос, не дающий мне покоя с ухода Лаволлона:

— Что же нам теперь делать?

Элизабет на это отвечает:

— В каком смысле?

— В смысле Пьера.

— А что мы должны делать?

— Если только это в наших силах, мы должны расстроить его убийственные планы.

Тут подключается и экономка:

— И как, интересно, вы собираетесь это сделать?

— Не знаю.

— Жребий брошен… И да свершит он написанное ему на роду!

— Нет, Аделина… Сейчас общественное мнение на стороне Пьера… Люди призадумались: был ли справедливым вынесенный приговор… Если он сдастся полиции, разумеется, никого не убивая, то, возможно, ему удастся привлечь к себе внимание прессы и добиться повторного рассмотрения дела. Комиссар Гажубер с удовольствием подключится, если представится случай. Но если Пьер переступит черту, то он вызовет всеобщий страх, отвращение, для него все будет кончено.

— Мы ничего не можем поделать.

— Надо постараться предупредить его, предостеречь.

— Но как?

— А что, если поместить объявление в газете?

— Вряд ли ему придет в голову читать газету.

— А я так не думаю. Надо попробовать.

Элизабет пытается меня успокоить:

— Деда, я уверена, Пьер никого не будет убивать.

— И мне бы хотелось так думать.

— Если бы ты хорошо его знал, ты бы не сомневался.

— Но, дорогая, вспомни, что ты говорила Мадо…

— Но я просто хотела ее напугать, чтобы она навела страх и на других, в общем, наказать их всех.

У меня недостало сил ее ругать, ведь и я действовал так же.

— Почему ты полагаешь, что он не выполнит свои жуткие угрозы?

Она улыбается своей очаровательной улыбкой:

— Он просто на это не способен, бедняга.

ГЛАВА ПЯТАЯ