Защитники прошлого

Он заблуждался – нам предстояла пара встреч десять веков назад. Боюсь, что мне не чуждо позерство, иначе как объяснить то, что я едва удержался от позыва наклониться к уху штурмбаннфюрера и шепнуть: "Передавай привет дьюле Альмошу". Однако благоразумие победило. Но, каково же его самомнение, ведь тогда, в парадном шатре венгерских правителей, он ничего не заподозрил и продолжал наслаждаться своей мнимой властью. Наверное, видя что я его не узнаю, он подумал, что меня заслали в будущее еще до встречи с ним на Калиновском аэродроме Это соответствовало истине, странным было иное. Ведь он не собирался оставлять меня в живых и там, тысячу лет назад, верно? Но ведь моя смерть в IX-м веке могла бы создать временной парадокс вроде убийства собственного дедушки. Понимал ли он это? Не знаю и уже не узнаю. Думаю, что ему просто было наплевать на целостность пространства-времени. А сейчас он бодрой походкой пошел по тропе обратно к аэродрому, не оглядываясь и старательно обходя языки талого снега. Молодой эсэсовец подтолкнул меня стволом винтовки: "Los65!" Я повернул голову, но действовать было рано – Янике-старший еще был виден вдалеке. В глазах солдата мелькнуло удивление, он отскочил на два шага и снова заорал: "Los! Los!" Кажется я вышел из образа загипнотизированного, но к счастью старший солдат ничего не заметил – он с маниакальным интересом разглядывал шею Дворы и даже попытался лизнуть ее в ухо. Медленно передвигая ноги, я двинулся дальше. Секунда, другая, еще одна… Мишени с нарисованными красноармейцами и тело Карстена приближались. Еще шаг, другой… Сердце стучало в такт моим шагам. Еще два удара пульса… Сейчас!

Я споткнулся, надеясь что это выглядит достаточно натурально, также как и полусогнутая левая нога. Похоже, у меня получилось, потому что молодой снова ткнул меня стволом в левую почку и рявкнул свое "Los!". У меня даже создалось впечатление, что с другими словами у него были сложности. Но проверить это уже никогда не удастся, потому что крутанувшись через плечо на левой ноге, я заехал ему в кадык ребром правой ладони, подбросив левой ствол его винтовки. Раздался выстрел, точно поразивший небо, а солдат захрипел и схватился за горло. Наслаждаться зрелищем его падения я не стал, бросившись за винтовкой. К сожалению она отлетела на пару шагов и это стоило мне двух секунд. Когда я, упав в талый снег, схватил винтовку и направил ее ствол на старшего эсэсовца, дуло его оружия уже смотрело на меня. А ведь мне еще надо было передернуть затвор. Теперь следовало надеяться только на то, что немец промахнется. Я медленно потянул тугой затвор, следя за ним глазами и надеясь на торопливый и неточный выстрел. Но он не торопился и это был плохой признак: передо мной был не тыловой охранник, а опытный фронтовик. Двору он выпустил, а зря. Вместо того чтобы сползти в снег, как и полагается порядочной девушке в обмороке, она с размаху заехала коленом туда, где и у немцев находится детородный орган. Эсэсовец завопил, торопливо выпалил в меня, промахнулся и отбросил Двору в сторону. Перезарядить свою винтовку он не успел: моя пуля отбросила его на пару метров назад. Я загнал еще один патрон в ствол и осторожно, не теряя из виду лежащего немца, осмотрелся. Теперь сцена на стрельбище выглядела следующим образом: за моей спиной хрипел молодой немец, передо мной корчился в агонии второй – из его груди бил тонкий фонтанчик, медленно поднималась Двора и подбегал Карстен. Я еще постоял с винтовкой на изготовку, но все было спокойно. Солдат за спиной перестал хрипеть, так и не научившись дышать раздавленной гортанью, а солдат передо мной – шевелиться. Карстен, разумеется, подбежал не ко мне, а к Дворе. С некоторым смущением я увидел кровь, капающую из его уха.

– Нет – успокоил меня он – Это я сам. Чтобы выглядело натуральнее.