Защитники прошлого

Рельсы слева начали ветвиться сигнализируя о приближении станции. Аня вытерла кровь со лба и немного приподняла машину. Теперь мы неслись над пакгаузами и запасными путями. Накатанная основная ветка тускло блестела в неверном утреннем свете, параллельные ей боковые пути мрачно хранили слой ржавчины. Мелькнула стрелка, другая, третья и вдали показалось бело-светло-желтое здание вокзала, стиснутое с двух сторон низкими платформами. "Kazatin" – сообщили нам готические буквы на фронтоне. Сзади нарастал гул моторов, но самолетов пока не было. видно – их скрывала низкая облачность. Сверху вокзал выглядел более чем странно, расширяясь от фасада двумя расходящимися крыльями, образующими внутренний двор. В этот-то двор нас и посадила Аня, разметав воздушными вихрями бумажный мусор, и машина пристроилась здесь совершенно естественно, как будто дополняя своей зороастрийской вязью изящное здание в стиле ампир. Наше неожиданное приземление предсказуемо вызвало фурор местного масштаба на казатинском вокзале. Прямо перед нами материализовался оперного вида железнодорожник, в темно-синем зимнем пальто с зелеными петлицами, в смазных сапогах и фуражке с зеленым-же кантом. На его бляхе белого металла гордо перекрещивались предсказуемый молоток и неожиданный якорь. Рот у железнодорожника открылся и так и остался, а глаза выпучились на пол-лица. Какие-то две бабы в передниках выглянули из облупленной двери подсобного помещения, наверное – ресторанного, и тут-же скрылись. Все это так напоминала старый-престарый черно-белый фильм, что хотелось выкрикивать лозунги, а блеклые цвета смотрелись диссонансом. Правда серый ранне-весенний рассвет не баловал красками также как и пастельные стены вокзала и темная одежда путейца. Раздался пронзительный скрип – это двое немцев на крыше попытались развернуть пулемет, но пулеметное гнездо не было рассчитано на стрельбу по двору и мешки с песком не давали турели провернуться. Я видел растерянные лица пулеметчиков, совсем мальчишек недавнего набора, и погрозил им своим "вальтером". Они испуганно взвизгнули, юркнули за бруствер и оставили пулемет в покое. Над нами с недовольным гудением пронеслись "мессершмитты", слепо качая крыльями, но нас они либо не заметили либо приняли виману за еще одно архитектурное излишество странного здания. Мы выждали несколько минут, но самолеты не возвращались. Я кивнул Ане и она начала поднимать машину. Железнодорожнику уже удалось закрыть рот, но его глаза по-прежнему занимали пол-лица. "Твою мать!" – глухо донеслось до нас, когда вокзал с испуганными пулеметчиками на крыше начал проваливаться вниз. Еще несколько секунд и похожее на огромную нелепую рогатку здание исчезло в тумане.

Наш двигатель тихо гудел и я вспомнил, что умные сайты Сети называли его "ртутным". Интересно, что бы это значило? Под эти мысли я и задремал, не отпуская рук: правой с Л-стартера и левой с регулятора газа. Во сне ко мне заявился Конрад Янике и призвал к ответу:

– Куда ты везешь моего правнука? – спрашивал он – Куда ты тащишь истинного арийца, еврей Ковнер?

– В Израиль, ахи73 – нагло заявлял я ему в ответ – Ведь именно там, в кибуце, место каждого истинного арийца, если он правильный ариец.

– Я тоже хочу в кибуц, я тоже правильный ариец – плаксиво требовал штурмбаннфюрер.

– А вот тебя как раз в кибуц не примут – вредничал я – Потому что у тебя задолженность по комсомольским взносам с июня 41-го.

– Я не виноват – хныкал Янике-старший – Это все план “Барбаросса”…

Когда я проснулся, так и не досмотрев забавный сон, вимана медленно снижалась, а Анюта виновато глядела на меня.

– Рука затекла! – пробормотала она, согревая ладонь дыханием.

Машина продолжала снижаться.

– Подвиньтесь! – сказали сзади.

Это была Саша. Еще не понимая, я взглянул на нее и осторожно снял ладонь с панели. Аня последовала моему примеру и вимана пошла вниз быстрее. Я быстро вылез из кресла и Саша села на мое место, а Карстен – на анютино. Они переглянулись, улыбнулись друг-другу и положили ладони на панель. Некоторое время не происходило ничего и мы продолжали плавно спускаться. Но вот тихое ворчание двигателя изменило тон и машина, зависнув на секунду в воздухе, начала подниматься, вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее.

– Ну вот и все, Лёв – шепнула мне Аня – Кончилась наша монополия на Л-энергию.

И она укусила меня за ухо так, что я вскрикнул от неожиданности. Моя любимая весело смеялась.