Застывшее время

После этого она взялась мыть маме голову раз в неделю, по пятницам, перед приездом папы на выходные, и даже придумала отличный способ: теперь мама сидела спиной к раковине, наклонив голову назад, и ее совсем не тошнило.

Другое дело – папа. В последнее время они редко виделись, и она замечала, как он сильно устает: лицо серое от переутомления, на лбу почти всегда пульсирует жилка. В доме было ужасно много народа, и поскольку теперь она ужинала со взрослыми, он больше не поднимался к ней в комнату попрощаться на ночь. За ужином часто говорили о войне: Гитлер напал на Россию, и теперь русские на нашей стороне. По ее мнению, это означало лишь, что война затянется еще дольше.

Как-то в субботу папа пригласил ее в Гастингс.

– Только мы с тобой, Полл, а то я тебя почти не вижу.

Поехали на машине. Было очень приятно отдохнуть от остальных, которые тоже хотели присоединиться.

– Ты точно не против? – с тревогой спросила она у Клэри.

– Нет, ну что ты!

И все же она чувствовала, что та неискренна, и попыталась оправдаться:

– Мне так хочется побыть наедине с папой!

И Клэри вдруг нежно улыбнулась, словно маленькое солнышко.

– Конечно! Я тебя прекрасно понимаю.

Тедди с Саймоном тоже прицепились было, чтобы их взяли, даже за ручки дверцы хватались, но папа с ними быстро разобрался.

– Мы едем с Полли, и точка. Брысь, кому сказал!

Полли надела свое розовое платье и отбелила теннисные туфли. Правда, они были еще влажные и высыхали по дороге.

– А что мы там будем делать? – спросила она, когда крики «Так нечестно!» затихли позади.

– Поищем подарок для мамы. Кто знает, вдруг еще что-нибудь найдем. Может, и тебе какую вещицу присмотрим…

– Ты же подарил мне часы на день рождения!

Браслет был немного великоват, и она сдвинула его повыше.

– Мы выбрали их вместе с мамой в Эдинбурге, в нашу последнюю поездку. То есть в прошлую.

Она покосилась на него, поражаясь его педантичности.

– Что смотришь?

– Да вот, удивляюсь, отчего ты такой педантичный.

– Понятия не имею. А что ты думаешь насчет русских? Ведь лучше, когда они с нами, чем против нас, верно?

– Мне кажется, ситуация приобретает международный масштаб. Жаль, что Америка не на нашей стороне.

– Ну они же и не против нас. Мистер Рузвельт делает все возможное, без него мы бы уже были в тупике.

– Да, но это не то же самое, как если бы они и вправду помогали нам воевать с немцами. В прошлый раз они же присоединились.

– Ну, еще не вечер. Но Полли, солнышко, вспомни, насколько ты сама против войны, а потом представь себя рядовым американцем. Как бы тебе понравилось, если бы у них шла война, а нам пришлось бы покинуть страну и проплыть тысячи миль, чтобы сражаться за них? Всем мужчинам то есть, – добавил отец: он не одобрял женщин, идущих на военную службу. – Наверное, ты подумаешь: это их война, пусть сами и разбираются.

– Пап, знаешь, я ни разу не видела американца.

– Вот и я об этом.

– С другой стороны, если Гитлер победит здесь, он захочет подчинить себе и остальные части света, и вот тогда они пожалеют.

– Думаю, с Россией он слишком замахнулся, ничего у него не выйдет.

– И сколько же это продлится?

– Понятия не имею. Наверное, еще какое-то время. Зато стало явно лучше, чем в прошлом году.

– Лучше? А как же эти ужасные налеты, карточки, «Падение Франции» и остальные страны? Мне кажется, стало гораздо хуже.

– Год назад нас чуть не захватили – вот это было бы хуже. К тому же мы только выиграли «Битву за Британию». Знаешь, мне часто снились кошмары обо всем, что происходит. Например, я застрял в Лондоне и не могу к вам выбраться.

– Ах ты бедненький! Теперь я понимаю, о чем ты. – Ей стало приятно, что он делится с ней такими личными вещами, как кошмары. – Я и не знала, что у взрослых они тоже бывают.

– Малыш, у взрослых почти все то же самое. Пожалуй, заедем сперва к мистеру Крэкнеллу, а потом – в ювелирный магазин неподалеку.

Когда они подъезжали к Гастингсу, он спросил:

– А как дома? Как вообще все?

– Нормально. Кто именно тебя интересует?

– Ну… Тети, мама, например.

– У тети Рейч ужасно болит спина.

– Я знаю, – быстро откликнулся он. – Она часто говорит, что похожа на старый шезлонг, который заело. Я заставил ее ходить к одному хорошему доктору в Лондоне. Мне кажется, ей нравится работать в конторе.

– Тетя Рейч обожает быть нужной, – заметила она. – Больше, чем другие.

– Это верно. И?

– Что – и? А, остальные! Ну, мне кажется, тете Вилли скучно; ей бы хотелось выполнять какую-нибудь серьезную работу: Красного Креста и госпиталя ей мало.

– До чего ты проницательна!

– А тетя Зоуи, наоборот, вполне счастлива. Она навещает двоих раненых в госпитале: читает им, пишет за них письма – ну, всякое такое. И конечно же, обожает Джульетту.

Хью улыбнулся нежной улыбкой, предназначавшейся обычно младенцам.

– Разумеется.

Помолчав, он спросил:

– А как мама, на твой взгляд?

Полли задумалась.

– Даже не знаю… Мне кажется, она не очень хорошо себя чувствует. Ей понравилась поездка, но после нее она выглядела еще усталее, а по возвращении два дня провела в постели.

– Правда?

– Только ей не говори, что я тебе рассказала! Она не хотела, чтоб ты знал.

– Не скажу.