Затянутый узел

— Пора. — Я положил на стол десятку. — За шампанское.

— Вы нас обижаете, товарищ майор, — сказал Сирадзе. — Галактион, верни деньги гостю.

— Не надо, Галактион. Сдачу положите в тот же матрас, в котором вы собираете деньги на дом.

— В кувшин, — поправил Галактион.

Браво, Галактион, подумал я. Он не только открыл наконец рот, но даже улыбнулся.

— До свидания, — сказал я.

Как я ни старался, а избежать рукопожатия с убийцей не удалось. Сирадзе протянул руку.

В номере я торопливо побросал вещи в портфель.

Сбегая по лестнице, я недобрым словом помянул капитана Абулаву. Его мне крайне недоставало в эти минуты.

Из ресторана вышел Сирадзе, неся большой сверток. Теперь я мог не торопиться. Сирадзе не поддался первому импульсу и не побежал в подсобку, чтобы проверить, в самом ли деле о тайнике проведал Давиташвили, а если проведал, то остались ли там деньги или тайник пуст. Иначе Галактион дал бы мне знать. Другой, более слабый, человек сгорел бы от нетерпения и не стал бы дожидаться моего отъезда. В общем-то, я и рассчитывал на выдержку Сирадзе, но его хладнокровие поражало.

Он подошел ко мне и проводил до машины.

Шофер Элиавы взял у меня портфель и положил на заднее сиденье. Сирадзе протянул мне сверток.

— Вера Васильевна просила передать вам наилучшие пожелания и коньяк от нас.

— Некоторые товарищи расценят коньяк как взятку, — с улыбкой заметил я и сел в машину. — Привет Вере Васильевне.

«Волга» проехала метров сто. Я обернулся. Сирадзе со свертком в руке все еще стоял на тротуаре.

Водитель включил левую мигалку, намереваясь выезжать на тбилисское шоссе.

— Направо и еще раз направо, — сказал я ему.

Во дворе гостиницы никого не было. Я подошел к двери и, взяв наугад из связки медный ключ, вставил его в замочную скважину.

Через полминуты я стоял за кирпичным столбом и в душе благодарил архитектора за несуразное творение, которым был ресторан, с кривыми линиями и перепадами уровней. Я видел оба входа и подсобку с тайником.

Я ждал Сирадзе. Прошло совсем немного времени. Открылась дверь. Я увидел Воронину. Она спустилась по ступенькам, подошла к тайнику, сдвинула доску, вытащила пакет с деньгами и положила его в сумку, перекинутую через плечо.

Я вышел из укрытия.

— Господи! Вы здесь?.. Почему?!

— Хочу узнать, какое объяснение вы дадите деньгам в вашей сумке?

— Это сбережения Константина Григорьевича.

— Которые он утаивал от жены. А сейчас что, он больше не опасается ее посягательств?

— Сейчас изменились обстоятельства. Мы решили ехать… — Воронина запнулась.

— И? — спросил я.

— И пожениться, — с вызовом ответила она.

— Почему он сам не спустился за деньгами?

— Он занят.

— Идемте. — Я взял ее за локоть.

— Вы можете, в конце концов, объяснить, в чем дело?

Мы поднялись по лестнице. Я пропустил ее вперед и распахнул дверь в кабинет. Сирадзе и Галактион сидели за столом. Перед ними лежали раскрытые папки с документацией. Вздрогнул Галактион, но не Сирадзе.

— Константин, объясни ему, что это твои сбережения! — воскликнула Воронина, вытаскивая из сумки пакет с деньгами.

Мысль о сбережениях была как протянутая рука, возникшая в тот момент, когда уже не осталось никаких надежд.

— Да, — произнес он. — Это мои сбережения.

— Сбережения с отпечатками пальцев Долидзе, — сказал я. — И как вы ухитрились сберечь тридцать тысяч рублей?

— Константин! — закричала Воронина.

— Вера, иди к себе, — сказал Сирадзе.

— Она останется здесь. Кто из вас бросил снотворное в чай Галактиона? — спросил я.

— Константин! — снова закричала Воронина.

— Уведите ее отсюда. Прошу вас! — сказал Сирадзе. — Она ни в чем не виновата.

Я велел Галактиону увести Воронину. Он взял ее под руку и вывел из кабинета. Она не полностью сознавала, что ее любовник был убийцей.

— Вы утверждаете, что это ваши сбережения? — спросил я.

— У меня нет больше сил. Я устал. Все. Конец. — Сирадзе опустился на стул.

— Идемте.

— Дайте передохнуть… Я хочу, чтобы вы знали: я не жалею, что убил Долидзе.

Я видел разных убийц, но ни один из них не выражал своего отношения к совершенному преступлению с такой спокойной уверенностью в своей правоте. Меня передернуло от этого.

— Кто-то должен был избавить людей от этой мрази. Судьбе было угодно, чтобы им стал я. Она избрала меня. Я пробовал обойтись без крови. Не получилось. Знаете об анонимном письме?

— Да.

— Я его написал. Жалкая попытка. Все слишком уверовали в непогрешимость Долидзе. Он же ни одного шага не делал в жизни без корысти. Плел сети своих благодеяний и ждал до тех пор, пока тот, кому он оказывал благодеяние, не попадал в его паутину. Тогда от съедал свою жертву. Так было с окрестными крестьянами. Так было с моей матерью… Мразь…. Черный паук.

— Вы ненавидели его?