Заветная вода

Петр поежился, услыхав в заочном ярлыке некролог, произнесенный до срока. К танкисту подошел подросток со светлым чубчиком, и папаша, тыча пальцем в окно, воскликнул:

— Смотри, смотри… БТ-7!

— Он сварной?.. — ломающимся голоском спросил парнишка.

Потом за окном потянулись дальние пригороды, а потом районы Свердловска: элеватор, пакгаузы, трубы, городские дома и проспекты. Медленно, среди запасных путей, вечернего неба, людей, которые шли или бежали по платформе, выплыл античный, с колоннадой, вокзал Свердловск-пассажирский. Майор, позабыв про матримониальную суету, которую он сам только что затеял, поднялся, поправил гимнастерку и вышел. Валя с Мишей, словно конспираторы, обменялись многозначительными взглядами и тоже пропали куда-то. Петру, задетому брачным оживлением, не хотелось оставлять Сеню одного в купе, и он просто смотрел на платформу, на толпу, которая сразу кинулась к вагонам, на железнодорожника в спецовке, который рассматривал что-то под вагонами, на женщину в берете, которая махала рукой невидимому спутнику.

Майор вошел почти неслышно. Строгий, насупленный. Помолчал, пошевелил бровями. Словно что-то распирало его изнутри.

— Мы оставили Минск, — негромко сказал он, глядя прямо перед собой.

До Петра, который не сразу понял, как из трех простых слов складывается несообразное, фантастическое предложение, с трудом дошел смысл фразы, накрытой, как волной, навалившимся на него ужасом. Он лихорадочно зашарил по памяти, вспоминая, что говорилось в недавней сводке про Минск. Ничего не говорилось. Речь шла о некоем минском направлении — расплывчато и невнятно.

— Это… точно? — выдавил он.

Дурной вестник, от которого он, сторонясь лихости и наступательной силы, держался на дистанции, обернулся неприятельским глашатаем. Петру даже почудилось, что майор подстрекает его и что он так же сомнителен, как тот, кондовый, обманчиво подлинный дядька, на которого Сеня в приступе проницательности указал железнодорожному патрулю.

— Точно, — отрезал майор.

Несколько минут он сидел неподвижно, как статуя. Потом вскочил и с угрюмым видом заходил мимо купе туда-сюда, спугнув в коридоре мальчишку, который рисовал что-то на окне грязным пальцем.

— Что стоим? — бормотал майор. — Сколько можно стоять, я должен быть на фронте. Срочно. Как же так?.. Почему так получилось?.. А укрепрайоны? Фортификация? Граница на замке? Танковые корпуса? Самолеты? Где это все? Неужели измена… диверсанты?..

Он поднял глаза и так внимательно, с таким безмолвным вопросом уставился на Петра, что тому захотелось спрятаться в убежище или нацепить шапку-невидимку. Он не знал, какой вывод из своих исследований сделает майор, привыкший действовать без рефлексии.

— Диверсанты есть, — выгораживая себя, поделился он с майором, который сгоряча был готов записать в изменники всех, на кого падал его воспаленный взгляд. — Арсений одного выявил, когда мы сутки стояли… оказался — настоящий шпион.

— Мальчик схватывает точно, — согласился майор. — Своеобразный угол зрения. Жалко, что болезнь… для армии сейчас такие люди — на вес золота.

И он немедленно затормошил Сеню, который к тому времени заснул. Мальчик, еще одурманенный пивом, долго не понимал, где он находится и зачем его разбудили. Уже тронулся поезд, уже вернулись растроганные и тихие Валя с Мишей, и только тогда майору удалось стащить Сеню вниз и разъяснить ему, чего от него хотят.

— Шпионы… в поезде… — протянул недовольный пробуждением Сеня. — Не знаю. Может, есть… может, нет.

Петр заметил, что Сеня, которого он всегда видел смурным, сейчас, слегка хмельной, кажется совершенно ненормальным. Его дурные, немигающие глаза со зрачками-точками были словно подернуты тиной.

— Ты же одного вычислил, — настаивал майор. — Сдал.

— Сдал… — Сеня едва держался на ногах, готовый завалиться на полку в любой момент. — Там бросалось в глаза. А тут не бросается.

Ему пришла в голову мысль, и он уставился на майора.

— Нет, есть один. Зинаидин хахаль, Андрей Ильич. Враг… опасный враг.

Петр внутренне застонал, предвидя, какими неприятными сценами обернутся поиски врагов со стороны майора, рвавшегося в бой. Тот по-строевому повернулся и вышел из купе. Сеня, с надеждой вытянув тонкую шею и припав к двери, смотрел ему вслед.

Майора не было довольно долго. Потом он вернулся так же деловито, как ушел, и резко припечатал:

— Это ошибка. Ты не прав. Он в норме.

Сеня захныкал от разочарования.

— Ваша, ваша ошибка! — заныл он. — Он и вас объегорил…

— Он в порядке, — угрюмо повторил майор. — Я смотрел документы.

Он опять вышел в коридор и опять принялся бродить туда-сюда, как зверь по клетке. Потом что-то привлекло его внимание.

— А здесь кто едет? — сказал он. — Где пассажиры с двух полок?

Петр выглянул. Майор обращался к ехидному старичку из соседнего купе, которого безропотная Муся величала по имени отчеству — Ефимом Леонтьевичем.