Зависть: теория социального поведения

Недоверие и негодование по отношению к тому, кто может позволить себе жить с комфортом, происходят тем не менее от эмоциональных комплексов, которые существовали задолго до появления марксизма. Спустя два года после смерти Гете его английский поклонник Карлейль попробовал привлечь внимание Эмерсона, великого американского писателя, к творчеству Гете. В письме от 20 ноября 1834 г. Эмерсон отвечал Карлейлю: «Я продолжаю знакомиться с ним, но должен сказать, что он не вызывает у меня безусловного восхищения. То, что вы возвеличиваете его, свидетельствует о редком благородстве вашей натуры. Я не могу не считать его несчастьем, оказавшим заметное дурное влияние на его гений, ту привилегированную жизнь, которую он вел. Как это неуместно для гения, чьи лучшие украшения и помощники – бедность и ненависть, 50 лет отдыхать в кресле высокопоставленного чиновника… пуританин во мне не может извинить моральные недостатки в таком, как он… роскошно писать – это не то же самое, что роскошно жить, это новое, худшее преступление… Оно подразумевает умственный недостаток…»[357]

Мало кто не согласится с тем, что многих, если не большинство, людей отвлекают от серьезных размышлений все те хорошие вещи, которых им позволяет достичь процветание. Однако мы прекрасно знаем, что человек, у которого есть только один поношенный костюм, человек, который голоден или вынужден питаться однообразно, посвящает еще больше времени мечтам и планам, связанным с самыми элементарными жизненными потребностями.

В последние годы в Англии мы также слышали хвалу бедности от социальных критиков-псевдопуритан. Арнолд Тойнби и его сын Филипп (придерживающийся левых взглядов) оба негативно отзывались об этой новой моде в социальной критике.

Филипп Тойнби: «Но я считаю, что есть определенная слабость в позиции близких мне по взглядам людей, которые в прошлом пространно сожалели о безработице, бедности и т. п., а когда консервативное правительство стало резко повышать уровень жизни – вне зависимости от того, по каким причинам оно это делает, – они относятся к этому кисло и высокомерно. Я думаю, что следует признать – это хорошо, когда у людей больше денег…» С этим согласился Арнолд Тойнби: «Довольно лицемерно и оскорбительно выступать за духовный прогресс, не считаясь с его материальной базой»[358].

Нам известно многое о том, что называется «откладыванием работы на потом». Это чрезвычайно распространенное явление имеет форму нежелания начать что-либо делать и заставляет нас заниматься чем угодно, лишь бы не тем, что мы должны делать. У нас всегда имеется объяснение, почему то, что несущественно, гораздо важнее, чем то, что существенно. Вне зависимости от должности и рода занятий люди всегда найдут способ отвлечься от серьезного интеллектуального труда. Аскетическое законодательство о роскоши (или, поскольку оно не работает, постоянное и иногда крайне прибыльное обличение общества изобилия) никоим образом не в состоянии этого изменить.

Действительно, любой отдельной вещью, которая когда-либо находилась в распоряжении человека, можно легкомысленно злоупотребить. И в сфере работы, и в сфере игры существуют разумные и менее разумные, а иногда – просто идиотские занятия. Довольно любопытно то, что сегодня более или менее явным образом предлагается считать задачей правительства сокращение процветания частного индивида или, точнее, средств, позволяющих ему вести выбранный им образ жизни, до такого уровня, который не вызывает ни у кого возражений: по сути это помешает ему делать то, что может вызвать раздражение у конкретного наблюдателя.

Социальный агностицизм

Обзор современной социальной критики неизбежно приводит к вопросу о том, существовало ли когда-либо, с точки зрения этих критиков и сомневающихся, такое время, когда люди могли открыть истину о своем собственном обществе. Конечно, нет. Примитивный человек мог существовать только потому, что он поместил между собой и своей социальной и физической средой зону суеверия. На более высоких стадиях социального развития этот промежуточный слой состоит из религии и метафизики. А когда они блекнут, их место занимают политические идеологии, на смену которым в обществе изобилия якобы приходит эйфория манипулируемого демонстративного потребления. Соответственно было ли у человека когда-либо «правильное» отношение к обществу? И что на самом деле «правильно», кроме того, что в данный момент считает уместным критик общества?