Заводное сердце. Девочка из ниоткуда

- Исключат? - удивилась Алиса. - Нет, конечно! В худшем случае - сделают вы говор. Полозов, конечно, рвал и метал. Визжал, что это неслыханно и таких невоспитанных девиц он в жизни не видел. Но потом успокоился - ты ведь не из Гардарики и плохо знаешь, что у нас принято, а что нет.

- Амелия Никитична сказала, что ты переживаешь из-за разлуки с родными. Здесь для тебя все новое и непривычное, вот нервы и расшатались. Хочет вызвать врача, чтобы прописал тебе успокоительные капли.

- Не стану я пить никаких капель! - Варя притворно возмутилась, стараясь скрыть облегчение. Никто не догадался! Блюстители не запрут ее в темницу. Она в безопасности!

- Мы вот еще что хотели сказать, - Алиса внезапно помрачнела. - Венценосцева это так не оставит. Я не знаю, что она сделает, но таких подлых натур еще свет не видывал. Будь внимательной, старайся не говорить лишнего... Особенно про князя Кручинина, - заметив, как побледнела Варя, Алиса замотала головой и поспешила добавить: - Нет- нет, мы думаем так же, как и ты, но в Цареграде очень жестокие порядки. Один донос - и появятся Блюстители. - Алиса понизила голос: - А они так просто не отстанут.

- Я постараюсь быть осторожнее.

- Ох! - Фани взглянула на хронометр и вскочила с кресла. - Нас сейчас хватятся!

- Еще успеем наговориться, - подмигнула Алиса. - Раз мы теперь официально друзья.

- Конечно, успеем! - Варя благодарно улыбнулась.

У дверей девушки обнялись на прощание, а потом разошлись по спальням. От всех переживаний Варя едва стояла на ногах. Побросав одежду на пол, она рухнула в постель и тут же уснула.

Полозов приехал домой в одиннадцатом часу и заперся в кабинете. Из головы у него не выходило происшествие в столовой. Интуиция не обманула инспектора - с Варварой Чудариной и впрямь было что-то не так. Вернее, с ней все было не так: ее туманное происхождение, фальшивая биография, странные способности. И эта внезапная вспышка...

После опроса девочек стало понятно, что новенькая вышла из себя, когда заговорили о Елисее Кручинине. С чего бы вдруг?

Инспектор уселся за необъятный письменный стол. В нижнем ящике лежал старый дагеротип в тонкой рамке. Полозов посмотрел на карточку с ненавистью. «Ты всегда и во всем меня обходил, - подумал он. - Учеба, деньги, внимание женщин. Даже Альянс! По какому праву именно тебе выпала такая честь? Но теперь это все неважно, - лицо инспектора исказила злорадная ухмылка. - Где ты теперь, Елисей? И где я...»

Полозов откинулся на спинку кресла, и перед глазами ярко вспыхнуло воспоминание - еще свежее, не истершееся от времени.

Раскрывается тяжелая дверь, на пороге - князь Кручинин. Подтянутый, в свежей рубашке и новом шелковом жилете. Волнистые каштановые волосы зачесаны назад, лицо румяное, светло-серые глаза лучатся радостью.

- Гордей! - Князь кидается к гостю и сжимает его в объятиях. - Это ты! Как же я рад...

- И я... Не знаю, сможешь ли ты простить меня за то, что оставил тебя одного в таком страшном горе, но я совершенно не имел возможности вырваться... - Полозов отстраняется, с недоверием глядя на князя. Шесть месяцев назад погибли его жена и единственная дочь, Полина. Рухнул новый сверхскоростной дирижабль «Аргест», который Кручинин спроектировал сам. Это крушение унесло жизни пятидесяти человек, князя судили, с позором изгнали из Альянса. Он все потерял - семью, репутацию, положение в обществе. Гордей Иванович знал, что первое время Кручинин не выходил из дома, проводя время в компании с крепким алкоголем. Неделями не брился, спал в одежде, разговаривал с большим портретом, на котором были изображены его жена и дочь. Так что Полозов ожидал увидеть все что угодно, но не счастливого, помолодевшего мужчину. Полгода - недостаточный срок для того, чтобы оплакать свою разрушенную жизнь.

- Я тебя не виню, Гордей! Проходи в дом, что же ты стоишь! Побеседуем в кабинете. Я велю подать кофе.

- Ты хорошо справляешься с горем, - сквозь зубы цедит Полозов, оказавшись в просторной комнате, заставленной книжными шкафами. На стене висит фотокарточка. Хрупкая девочка лет двенадцати, с длинными светлыми волосами, сжимает в руке фарфоровую куклу, похожую на хозяйку почти как две капли воды.

- Справляюсь с горем... - Князь словно взвешивает на кончике языка каждое слово. - Разве с горем можно справиться? Оно всегда будет со мной. Всегда будет лежать внутри меня неподъемной тяжестью. Ты понимаешь, о чем я? - Кручинин прикладывает к груди красивую длиннопалую ладонь. Взгляд - тревожный, ищущий - мечется по комнате, иногда задерживаясь на лице Полозова.

- Д-да, я понимаю.

- По моей вине погибли люди. Моя семья, самое дорогое, что у меня было. Они все мертвы из-за моей ошибки... - с надрывом в голосе говорит князь. - Если бы не моя глупость, моя оплошность... Сейчас они были бы живы. Если справиться с горем означает забыть об этой потере... принять ее, я боюсь, это невозможно.

- Эту ошибку мог совершить каждый, - Полозов чеканит подготовленную фразу. Его слова кажутся неживыми, бесцветными. - Строго говоря, это даже не твоя вина. В отчете ведь было сказано, что...