Завоевать сердце гения

Хотя, в то же время, представить ее рядом с Маккамоном на таком же светском мероприятии, получалось легко. Чего стоило то, с каким изяществом двигался Маккамон, как элегантно на нем смотрелась даже самая простая, казалось бы, одежда, а острый ум в сочетании с красивым подтянутым телом давали беспроигрышное сочетание.

Самому Маккамону было двадцать восемь, и вряд ли ему понадобилось занижать свой возраст в Википедии. Получалось, что он на пять лет меня старше и лет на десять моложе Шаролотты. Чутье подсказывало, что неспроста эта женщина до сих пор выступает в роли наставницы юных талантов. Очень вероятно, что когда-то такая же роль была отведена и Маккамону.

Официальной информации о роли Маккамона в жизни Шарлотты было мало – организовывала выставку, вдохновила на создание следующих шедевров, помогла разнообразить технику живописи. Хм.

Больше информации о том периоде нашлось на странице Маккамона. Целая часть биографии была озаглавлена, как «Возрождение», в чем, безусловно, саркастически обыгрывалась именно фамилия Шарлоты.

Ее вклад в жизнь Маккамона был явно куда больше, чем один нанятый слуга. В свой собственный период «Возрождения» Маккамон усовершенствовал технику, ушел в глубокую абстракцию и испробовал иную работу с формой. Наверняка очень ценная информация для истинных ценителей искусства, но не для такой ревнивой музы, как я.

Стоило поискать сплетни в желтой прессе о них двоих, но все это время Шарлотта не жила затворницей и новостей о ней набралось столько, что, даже пролистав с дюжину страниц гугла, я так и не добралась до нужного временного отрезка.

Выяснить в интернете, была ли Шарлотта та последняя женщина, с которой Маккамон спал три года назад, не удалось. Как и то, что она такого сделала, что отбила у него желание спать с женщинами всерьез и надолго.

К обеду Маккамон также не появился.

Мы снова перекусили вместе с Томасом на кухне, и я узнала, что ничего странного в таком поведении гения нет. Вода у него в мастерской есть, а еду по строгому расписанию оставляли возле двери.

Еще узнала, что рядом с кабинетом на первом этаже есть небольшой оборудованный спортзал, и что Маккамон тренируется там каждые два дня по нескольку часов.

Вероятно, так и выпускает пар.

Томас спросил, не хочу ли я чего-то особенного на ужин. Я выпросила доставку суши и, конечно, шоколадного мороженого. Посетовала, что в ресторане нет такого вкусного, как в парке, на что Томас ответил, что за ними закреплен посыльный и если очень хочется…

Объяснив мальчику-посыльному, что мне надо, примерно через полчаса я уже получила целый контейнер шоколадного мороженого с шоколадным брауни! После включила ноутбук, вставила наушники и попыталась набросать Элеоноре приблизительный макет будущей статьи.

Ближе к ужину привезли новый стол в мою комнату.

Сначала я каждые пять минут оглядывалась на лестницу в надежде, что шум выкурит одного затворника из его берлоги, но без толку. С него станется, что у него там звукоизоляция в мастерской, как в бункере. После всего, что там происходило (подумать только, тройняшки!), было бы вполне логично оградить ту зону от остальной квартиры.

Вечером Томас попрощался со мной, напомнив о том, что если я передумаю завтракать на кухне, то мне нужно будет только нажать на кнопку в моей комнате. Она оказалась в ящике прикроватной тумбы. Проснулся, нажал на кнопку и завтрак через десять минут уже на столе.

Томас пожелал приятного вечера и сказал на прощание, что раньше мистер Маккамон не позволял музам разгуливать по дому.

– Даже мисс деБорн? – не сдержалась я.

– Мисс Стоун, – по-доброму улыбнулся Томас. – С тех пор столько воды утекло…

Это он меня так приободрить пытался, мол, уже забыл хозяин эту женщину, но я не сдавалась:

– А вы помните, когда видели ее в последний раз?

– Это не мое дело, мисс Стоун.

Хотела бы я, как заправский детектив в заштатном фильме про полицейских ответить ему: «Не советую утаивать факты, вам же хуже будет», но детективом я не была. А Томас был прав, ответы стоит искать только у Маккамона. И то, если он сочтет нужным ответить.

После Томас ушел к себе, я осталась одна. Странное ощущение – когда квартира предоставлена тебе, а хозяин и думать про гостя забыл.

Впрочем, раз уж мне не запрещено передвигаться по квартире, то грешно этим не воспользоваться.

В кабинете я включила несколько настольных ламп – на письменном столе, на тумбе возле кресел и дивана, и бра на стене. Все вместе они давали романтичный приглушенный свет, вот только напрасно.

И тогда мое внимание приковала фотография в рамке на стене.

Я подошла к ней на негнущихся ногах.

Было сложно узнать Маккамона в этом худощавом нескладком подростке в центре между двумя парнями. Карточка была снята еще на пленку. Она поблекла и потуснела от времени. Мой взгляд приковали одинаковые толстовки с синей эмблемой Академии Искусств.

Я смотрела на них, но перед глазми стоял совсем другой кадр….

… синие буквы на ткани, залитой кровью…

А в ушах гремели слова:

… чью жизнь я разрушил.