Завоевать сердце гения

– Я и собирался отпустить его обратно к мамочке под крылышко. Чтобы он вернулся к ней таким, каким она его ненавидела. Пьяным и неспособным рисовать. Она ведь лелеяла его талант, считала, что мир испортит его мальчика. Кто же знал, что прощальная вечеринка перед отъездом Роберта, станет для нас началом конца… Той ночью, должно быть, он сказал тебе, именно Роберт сел за руль. Он и в трезвом виде водил, как девчонка из средней школы, а уж после водки…

Франсуа закрыл лицо руками. Пальцы слегка подрагивали, когда он продолжил:

– Знаешь ли ты, Денниза, что твой отец тоже был пьян, когда сел за руль? А еще они, похоже, очень спешили домой, к тебе. И ехали с превышением скорости.

– Откуда тебе это известно, Франсуа?

– Со слов полиции. Поскольку Маккамон месяц провалялся в коме, все показания приходилось давать мне.

– Но какая связь между вами и моими родителями? Почему полиция вообще рассказала вам об этом и даже не мне? Разве вы столкнулись с машиной?

– Нет. Это была не машина, хотя та еще махина.

– Роберт назвал это энтом.

– Под водкой и не то привидится. Нет, Денниза. Это был лось. Он появился на дороге перед твоими родителями, и отец смог избежать столкновения, увел машину в сторону. Все-таки он был водителем куда лучше Роберта. Хотя и это не спасло твоих родителей. Они влетели прямо в дерево, и машина сжалась гармошкой. Они ранили лося, но тот остался жив. Впрочем, ненадолго. У лосей очень плохой слух. Они не слышат приближающейся машины. Вот и нас этот лось, когда несся по дороге прямо на нас, заметил слишком поздно.

– Сука, – прохрипел Роберт, приподнимаясь. – Двенадцать с лишним лет ты убежал меня, что это я убил их.

На лице Франсуа не вздрогнул ни один мускул.

– Очнулся? – констатировал он беззлобно. – Хорошо. У тебя еще остались вопросы, Денниза?

– Ее имя Денни, – прохрипел Роберт.

– Я буду звать ее, как считаю нужным. Последний шанс, мисс Найтингейл. Сейчас или никогда.

Почему никогда? Что не так? Взгляд метался по кухне. Он привел нас сюда специально, усадил на пол напротив плиты. Закрыл окна…

Дверца духовки была опущена. Неужели Роберт даже в плите искал горелку, чтобы приготовить кофе?

– У меня еще остались вопросы, – я старалась говорить, как можно спокойней, чтобы не выдать нараставшую внутри панику. – Чем это так пахнет?

– Это пахнет газ. Из духовки.

Франсуа улыбнулся. Злой оскал, в котором не задействованы глаза. Он поднялся с пола, пнул ногой дверцу глянцевой синеватой духовки с шестью конфорками.

– Миссис Маккамон была немного старомодной и не меняла интерьер кухни, поэтому здесь до сих пор нет электрической духовки. Я рад, что она так поступила.

Роберт дернулся. Но Франсуа проверил мои узлы и даже стянул их сильнее. Они были что надо.

Меня парализовало от страха.

– Ставни заколочены, – продолжал Эйзенхауэр. – Дверь, как только выйду, я закрою на ключ. Меня здесь никто не видел, чего не скажешь от вас двоих. Когда полиция прибудет на место преступления, у них не останется сомнений в том, что это убийство.

Франсуа к моему ужасу достал из одного кармана круглую, как бочонок, свечу и спички.

– А когда концентрация газа дойдет до критической отметки… – Франсуа чиркнул о коробок спичкой, и я вздрогнула. – От вас мало что останется.

Он поднес горящую спичку к фитилю, который сначала нащупал пальцами второй руки. Мои надежды, что он промахнется или хотя бы обожжет пальцы, не оправдались. Его действия были четкими и слаженными, другими и быть не могли у человека, который прожил дюжину лет в вечной тьме.

Франсуа растопырил ладонь над огоньком, словно наслаждаясь его теплом.

– Зачем ты это делаешь, Франсуа? – прохрипел Роберт. – Отпусти прошлое. Мы сегодня видели Одри. Представляешь, она даже не помнит той аварии. Я не призываю тебя забыть, но хотя бы попробуй начать заново. Просто дай себе шанс снова стать счастливым.

– Она скатилась в щель между сидениями, Роберт, эта Одри. Пьяная студентка-давалка, невменяемая от порошка, очнулась только в больнице. Выслушала нравоучения от родителей и все. Почему именно к ней Боги были так милостивы, Роберт? Чем она заслужила это? Почему и ты, и она остались целыми и невредимыми, а у меня Они отняли зрение?

И тут я ляпнула:

– Но ведь даже слепцы могут рисовать…

Роберт поморщился.

– Творить, – быстро исправилась я. – Творить! Руки-то у тебя остались! А ведь даже те, у кого нет рук от рождения, не отчаиваются. Берут кисть в зубы…

Франсуа горько рассмеялся.

– Я добивался того, чтобы лишить тебя, Роберт, возможностей и желания творить, но сам оказался наказан. Я гробил твой талант в течение долгих лет, а ты все равно восставал, как феникс. Может быть, у Бога на тебя и другие планы, Маккамон, но пока что ты в моей власти. А с меня достаточно. Больше ты не восстанешь.

– Тебя найдут, Франсуа, – проговорил с угрозой Роберт. – Не думай, что тебе и во второй раз удастся избежать тюрьмы.