Завтра, завтра, завтра

– Ну нет, – засмеялся Маркс. – Ты нашла свое место в жизни. С играми ты навечно.

На третий день их пребывания в Токио, с утра пораньше, перед очередной деловой встречей, Маркс повел Сэди в храм Нэдзу, где находилась знаменитая тропинка с коридором из п-образных ворот без створок, называемых тории. Сэди поинтересовалось, в чем смысл прохождения под воротами, и Маркс ответил, что, согласно синтоистской традиции, тории отмечают границы между земным и сакральным. Но так как Маркс синтоистом не являлся, ничего более толкового он рассказать не мог.

– В юности я частенько наведывался сюда, – добавил он. – Когда не знал, как справиться с навалившимися на меня проблемами.

– У тебя были проблемы? – не поверила Сэди.

– А то! Целая уйма, как и полагается подростку. Меня никто не понимал, а я не понимал сам себя. Терялся в догадках, кто я такой – то ли японец, то ли невесть кто…

– Бедненький Маркс.

– Не спеши. Ступай под ними не торопясь, – напутствовал ее Маркс. – Когда я шел медленно, мне лучше соображалось.

Сэди шагнула на тропинку и прошла подо всеми арками. Вначале она ничего особенного не почувствовала, но постепенно грудь ее расширилась, и ей стало легче и свободнее дышать. И тогда ей открылся сакраментальный смысл арок: тории отмечали пройденный человеком путь и выводили его на новую, неизведанную дорогу.

Одни ворота, другие ворота…

Внезапно Сэди осенило. После триумфа «Итиго» она зарвалась. Вообразила себя пупом земли. Уверилась, что никогда не потерпит поражений. Но жизнь – это взлеты и падения. Нетореные тропы и тории, под которыми необходимо пройти. Пока они, разумеется, не закончатся.

Одни ворота, другие ворота…

Но что же они такое?

Двери. Порталы. Возможность проскочить в иной мир и начать жизнь с чистого листа. Измениться к лучшему.

Сэди вынырнула из-под последней тории и вздохнула с невыразимым облегчением. Игра «По обе стороны» потерпела сокрушительный провал, но разве это конец света? Нет. Это всего лишь отрезок пути между двумя ритуальными воротами-тории.

Улыбающийся Маркс, слегка раскинув руки, поджидал ее на середине тропы. Как же приятно, когда тебя ждет такой товарищ, как Маркс. Путешествовать с ним – одно удовольствие.

– Спасибо, – поблагодарила его Сэди и поклонилась.

На пятый день их пребывания в Токио они заглянули на ужин в дом матери Маркса. Родители Маркса, хоть и не развелись, но жили порознь. Мама, художник по ткани, преподавала текстильный дизайн, носила короткое каре и в одежде предпочитала стильные ярко-узорчатые бесформенные балахоны. Однако тем званым вечером она принимала гостей в хлопковом платье в горошек, идеально сочетавшемся с занавесками на окнах у нее за спиной.

Поначалу миссис Ватанабэ решила, что Сэди – верная подруга Маркса, которую Маркс вот-вот позовет под венец.

– Нет, мам, это не Зои, – поморщился Маркс, – это Сэди. Мы с ней вместе работаем, и только.

– И только? – уточнила мама Маркса, окинув Сэди долгим и пристальным взглядом.

– Мам, я для Сэди слишком тупой!

– Правда-правда, – кивнула Сэди, незаметно, под столом, крепко стиснув руку партнера. – Маркс очарователен, но очень поверхностен.

Однако миссис Ватанабэ не унималась.

– Ты с кем-нибудь встречаешься, Сэди?

– В данный момент нет.

– Пригласи Сэди на свидание, Маркс! – пылко воскликнула миссис Ватанабэ. – Такой шанс не каждый день выпадает!

– В Америке, мам, – смущенно кашлянул Маркс, – косо смотрят на встречающихся коллег.

– Знаю. Забыл, что я американка? – вскинула голову миссис Ватанабэ. – Но Сэди, как я понимаю, твоя начальница, верно? И если она скажет, что вы можете встречаться, значит, вы можете встречаться. Вы двое – такая чудесная пара.

– Миссис Ватанабэ, – вклинилась Сэди, решительно переводя разговор в безопасное русло, – Маркс обмолвился, что вы преподаете текстильный дизайн. Прошу, расскажите немного о нем.

И миссис Ватанабэ рассказала: и про великое разнообразие тканей, и про лоскутное шитье, и про роспись тканей вручную – уникальное искусство, которое, к ее сожалению, постепенно умирало.

– Все теперь делается на компьютерах, – со вздохом разочарования пожаловалась она. – Это так удобно – вывести рисунок на монитор и распечатать его на мощном промышленном текстильном принтере, стоящем на каком-нибудь складе в какой-нибудь богом забытой стране. Теперь дизайнеру нет нужды прикасаться к ткани или пачкать руки краской. Компьютеры хороши для экспериментов, но губительны для живой мысли.

– Мам, а ты в курсе, что мы с Сэди работаем на компьютерах? – поддел миссис Ватанабэ Маркс, но она пропустила его издевку мимо ушей.