Завтра, завтра, завтра

– Я так тобой горжусь. – Алиса потянулась и схватила сестру за руку. – Но когда Алиса Ма представляет свои похороны и воображает кладбище и могильный камень с надписью «Она умерла от дизентерии» – это ведь точно твоя придумка, да? Это же наша с тобой шутка.

Сэди помотала головой.

– А вот и нет. Это снова Сэм. Он подхватил нашу шутку и переосмыслил ее.

– Что ж, мое почтение Сэму, – сказала Алиса, расплачиваясь по счету.

Алиса всегда платила за них обеих, хотя Сэди зарабатывала намного больше нее.

– Может, пригласить его на свадьбу? – вздернула она бровь.

Не только Алиса предпочла Кленовый город Болотной Топи. Маркс, отслеживавший в интернете все пересуды, связанные с играми компании, наткнулся на группу пользователей, которые всячески избегали Болотной Топи и при любой возможности играли только на стороне персонажей в Кленовом городе. Они и название себе выбрали соответствующее – кленбуржцы. И хотя критики в основном превозносили Болотную Топь, игроки души не чаяли в созданном Сэмом городе. Маркс никогда не заводил об этом разговор с Сэди – Сэди и без него все прекрасно знала.

2

Маркс забронировал для себя и Зои билеты в Токио, но за две недели до поездки Зои неожиданно получила стипендию от оперной академии в Италии. Стипендия свалилась на нее как снег на голову – Зои была далеко не лучшей претенденткой среди подавших заявление, – и потому времени разложить по полочкам калифорнийскую жизнь у нее не осталось. Полетели в тартарары и их планы на путешествие в Японию.

Аэропорт находился в двадцати минутах езды от их дома, но Маркс и Зои предусмотрительно выехали задолго до назначенного часа. И, одолев половину пути, наглухо застряли в пробке.

– Может, съехать со скоростной трассы? – предложил Маркс.

– Давай обождем. Авось рассосется. У нас куча времени.

– Верно. У нас куча времени.

Следующие пять минут они перебрасывались этой фразой, словно волейбольным мячиком.

– У нас куча времени.

– Да, у нас куча времени.

Через десять минут, осознав, что повторяют одно и то же, они развеселились и принялись смаковать фразу, словно отличную шутку.

– У нас вдосталь времени.

– О да, вагон и маленькая тележка. Ума не приложу, куда девать этот бесконечный временной запас.

– У тебя столько времени, что ты сможешь заказать себе массаж прямо посреди аэропорта.

– Лучше поглазею на вывешенные в зале картины.

– Тебе вполне хватит времени прогуляться до противоположного терминала.

– Смеешься? Да я найму клубный автобус и прокачусь по всем терминалам!

Зои разразилась слезами.

– Что с тобой? – испугался Маркс.

– Нервы, – всхлипнула Зои. – Так волнительно срываться с насиженного места.

Маркс сжал ее руку.

– Я все-таки выверну на обычную дорогу, – сказал он. – Вернемся поближе к аэропорту.

Маркс перестроился в другой ряд.

– Брось, – скривилась Зои. – На обычной дороге может оказаться и того хуже, а мы уже почти прибыли. До аэропорта – всего ничего. Не зря ведь говорят: перестраивайся не перестраивайся – разницы никакой. Как в одном ряду время потеряешь, так и в другом.

– А я вовсе и не перестраиваюсь, – ответил Маркс. – Я перенаправляюсь. У нас ведь полным-полно времени, согласна? – Маркс опять сменил полосу. – Не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься в первом терминале и побежишь к педикюрше.

– Лучше слопаю сахарный брецель и потолкаюсь в очереди в «Старбакс».

– Не забудь прикупить надувную подушку и снежный шар.

– Маркс, я думаю, нам надо расстаться.

Наконец Марксу все стало ясно. И разом спало напряжение, витавшее между ними несколько месяцев. После выхода «По обе стороны» они поругались. Ничего страшного, заурядные семейные разборки. Зои раскричалась, что он днюет и ночует на работе, хотя раньше ее это нисколько не заботило. Упрекнула в любви к Сэму, которого, по ее мнению, Маркс любил больше нее (о Сэди речи не заходило). И обвинила в буржуазности – приверженности к датской мебели и слабости к коллекционным винам. Возможно, он действительно хватил через край, подыскивая им обеденный столик, но обвинение в пристрастии к вину было совершенно несправедливо: он предпочитал пиво. А потом она заявила, что ей разонравилась Калифорния, ее до смерти замучила аллергия, глупые люди и ужасные театры. Но буря, разразившаяся столь нежданно, пронеслась и так же нежданно утихла. Все вроде бы успокоилось, но месяц спустя Зои сказала, что подала заявление на получение оперной стипендии в Италии. Мол, глупо терять такую возможность, если она подвернулась.

– Ты меня не любишь, Маркс!

– Зои, разумеется, я тебя люблю.

– Ты меня недостаточно любишь.

– А как это – любить достаточно? – спросил Маркс.

– Достаточно – это… Считай меня эгоисткой, но я не желаю любить кого-то больше, чем этот кто-то любит меня. И я не желаю находиться рядом с тем, кто любит что-то или кого-то больше меня.

– Зои, я ничего не понимаю. Не наводи тень на плетень, скажи прямо, что ты имеешь в виду. Я хочу это знать. И честно говоря, мне нравится наша совместная жизнь. Зачем сжигать все дотла?