Завтра, завтра, завтра

– Я обожествляю его. Я готова его убить. Все как обычно. Запутанно и сложно. Но давай сменим тему. – Сэди зевнула и заелозила на диване, освобождая место Сэму. – Оставайся, раз уж приперся. Маркс пристукнет меня, если я выставлю тебя из дому в такое ненастье.

Сэм присел рядом. Сэди включила телевизор, и некоторое время они смотрели комедийное шоу Дэвида Леттермана. Когда же пошли дурацкие номера с дрессированными собачками, Сэди приглушила звук, и Сэм быстро вскинул на нее глаза. А она молча уставилась на его луноподобное круглое лицо. Такое знакомое и такое притягательное, в котором, словно в волшебном зеркале, отображалась и она сама, и вся ее жизнь. В этом зеркале она видела не только Сэма, но и Итиго, и Алису, и Фреду, и Дова; в этом зеркале, как в открытой книге, она читала летопись своих тайных страхов и постыдных секретов и хроники своих великих побед. Порой она ненавидела Сэма, но обойтись без него не могла: она не верила в жизнеспособность и сообразность своих идей, пока те не проходили проверку в мозгу Сэма. Лишь когда он знакомился с ними и, чуточку изменяя, обобщая, совершенствуя и исправляя, одобрял их, она соглашалась, что придумала нечто стоящее. Она понимала, что ее новое озарение мгновенно найдет отклик в душе Сэма и тотчас станет и его озарением тоже. И они вновь возьмутся за руки и отправятся в неизвестность, словно молодожены, шагающие по центральному нефу и попирающие осколки разбитых на счастье бокалов. Вперед. И – будь что будет! Сэди набрала полную грудь воздуха и выдохнула:

– Я хочу написать игру «По обе стороны».

4

Мысль о новой игре зародилась у Сэди в ночь, когда пропал Сэм, и с тех пор, не желая превращаться во что-то более осязаемое, неотступно преследовала ее обрывочными образами, невразумительными, как неясный шепот. Шаг за шагом повторяя путь, по которому они с Сэмом еще утром шли, переполненные надеждами, она дивилась, как быстро все может перевернуться с ног на голову. Совсем недавно Сэм был рядом, игра завершена и мир переливался всеми цветами радуги. Но вот прошло двенадцать часов, Сэм исчез, игра позабылась, и мир, зловещий, безжалостный мир, ополчился на Сэди. «Нет, мир остался прежним, – рассуждала она, – а вот я переменилась… Или все-таки переменился мир, а я осталась прежней?» На секунду она словно выпорхнула из своего тела и, потеряв ощущение реальности, села на скамейку, чтобы нащупать под ногами твердую почву, собраться с силами и продолжить поиски Сэма.

Подобное случалось с ней и прежде. Когда Сэди перешла в выпускной двенадцатый класс, ее бывшая близкая подруга скончалась от расстройства пищевого поведения. Задолго до того, как Сэди узнала об этой болезни, она вместе с подругой развлекалась игрой под названием «объедаловка». Смысл игры состоял в том, чтобы целый день, все двадцать четыре часа, питаться одним определенным продуктом. Например, подруга провозглашала «день салата», или «день шоколадного батончика», или «день суповых концентратов», или «день мацы», и в течение суток они поглощали исключительно выбранную подругой еду. В четырнадцать лет Сэди находила это забавным. Кроме того, строгий порядок потребления вызывал в ней, одержимо стремившейся организовать все и вся, некоторую симпатию. Она и понятия не имела, что эта игра несет подруге смерть. Образумила ее Алиса. «Слышь, Сэди, – сказала она, – завязывай-ка ты с этим. Нельзя целый день лопать капусту». Вскоре Сэди и вправду «завязала», и ее подруга перестала с ней знаться.

На похоронах Сэди заглянула в лицо покойной и… земля ушла у нее из-под ног. Вместо подруги она увидела себя – мертвую, лежавшую в гробу. На краткий миг ее охватила уверенность, что умереть должна была именно она, но смерть почему-то перепутала и забрала ее подругу. Она так перепугалась, что выбежала из церкви, на ходу прося прощения у убитых горем родителей девочки.

А в ночь, когда пропал Сэм, она осознала всю непредсказуемость и зыбкость жизни. Детская игра может привести к смерти. Друг – кануть без вести. А человек, пытающийся оградить себя от нелепых и роковых случайностей, – в любое мгновение оказаться не в том времени и не в том месте. «Мы живем как бы наполовину, – думала Сэди, – и идем выбранными нами путями. Но есть и другая жизнь, та самая жизнь, в которую ведут отвергнутые нами дороги. И та жизнь так же реальна, как и проживаемая нами здесь и сейчас. И порой, беспечно шествуя по Брэттл-стрит, мы внезапно, словно Алиса, шмыгнувшая в кроличью нору и очутившаяся в Стране чудес, ускользаем в параллельную реальность. И оказываемся противоположностями самих себя и попадаем в иной город, в иную жизнь. Но не обмираем от удивления, как Алиса, а смиренно принимаем случившееся как неизбежную данность. Потому что всегда ожидали чего-то подобного. Потому что постоянно мучились догадками, а на что была бы похожа наша жизнь, если бы мы выбрали другие пути. И вот – эта жизнь перед нами».