Zeckendorf

Среди множества прекрасных людей, с которыми я там познакомился, Джесси Джонс и его хьюстонские компаньоны составляли особенно проницательное и дальновидное братство, ибо, как я укажу позже, они сделали много полезного для своего города и региона. Хотя я стремился к крупным инвестициям в Хьюстоне, мне никогда не удавалось успешно бороться с глубокими карманами этих местных сатрапов. Эти джентльмены старались не только инвестировать и кредитовать, но и тратить деньги. Именно благодаря этой группе через несколько лет мне довелось стать свидетелем самого остроумного и совершенно бесстрастного проявления игрового искусства богатых людей.

В день Дерби в Луисвилле, штат Кентукки, я был гостем Билли Рейнольдса из компании Reynolds Metal. Рано утром мы собрались вместе с местной знатью, многие из которых были стюардами ипподрома. Чтобы подготовить нас к предстоящему напряженному дню, в девять часов был подан мятный джулеп. В 9:30 позвонил Джесси Джонс из Хьюстона. Он и несколько его друзей хотели приехать на Дерби, но у них не было ложи; не мог бы кто-нибудь помочь ему? Конечно, все места были заняты за несколько месяцев до этого, но у распорядителей скачек пересохло в горле при мысли о том, что все эти техасские деньги лежат без дела в Хьюстоне, когда они с таким же успехом могли бы поступить в казну луисвилльского ипподрома. Поэтому, после нескольких задумчивых глотков мятного джулепа, группа стюардов поменялась соломинками, и проигравший уступил свою коробку мистеру Джонсу. Благодарный Джонс пообещал прибыть во главе партии из двенадцати человек.

Хьюстонская толпа успела на Дерби. Вместо ожидавшихся двенадцати человек пришло тринадцать, но за те деньги, которые они представляли, никто из кентуккийцев не собирался чувствовать себя обиженным или суеверным. На протяжении всего забега стюарды смотрели на ложе Джонса, ожидая, что крупные транжиры из Техаса выйдут и сделают свои ставки, но ни один человек не сдвинулся с места. И только после окончания скачек кентуккийцы узнали причину: тринадцатый человек в ложе Хьюстона был хьюстонским букмекером.

Поскольку компания "Вебб и Кнапп" закупала товары по всей стране, мне пришлось сшить крест-накрест несколько поездок по Америке военного времени. Самолеты были меньше, их было меньше, и их часто отменяли военные или правительственные чиновники. Бензин был ограничен, поэтому путешествовать приходилось поездами. И Вторая мировая война стала последним великим моментом для железнодорожной отрасли. Поезда, окутанные дымом и копотью, курсировали из одного города в другой, а пассажиры делили свои места посменно. Места в вагоне-ресторане можно было ждать по два-три часа, а в клубном вагоне - фуршете для незнакомых людей - неизменно заканчивались спиртные напитки. И все же, несмотря на все неопределенности и задержки военного времени, я наслаждался этими поездками, особенно длинными. В переполненных поездах я узнал много нового о стране, других людях и о себе.

Они также познакомили меня с сетями "любезности", где, например, банкир из Сан-Диего мог помочь мне с бронированием отеля, а когда он приезжал в Нью-Йорк, я, в свою очередь, мог снабдить его билетами на популярную пьесу.

Мне часто удавалось достать билеты в театр через моих друзей Ли и Джей Джей Шубертов. Мы познакомились, когда я, будучи агентом компании Astor, продал Шубертам несколько театральных объектов в центре города. Ли Шуберт был остроумным и веселым человеком с лицом индейца сиу. Хотя Ли был старше меня на двадцать лет, он стал моим близким другом, с которым я с удовольствием делился секретами. Мы с Марион регулярно ужинали с ним и Марселлой Свонсон. Отношения Ли с Марселлой были отдельной новеллой. Он познакомился с ней, когда она была пятнадцатилетней участницей конькобежной команды, известной как "Сестры Суонсон". Их роман расцвел, когда она повзрослела, и продолжался всю жизнь. Они вели раздельное хозяйство, но все мы считали и принимали Марселлу как любовницу Ли Шуберта. Мы полагали, что их отношения не связаны никакими правовыми нормами, пока в 1948 году газеты не объявили, что она подает на развод. Несмотря на раздельное проживание, они много лет были тайно женаты.

Примерно через три месяца после этого скандала и их развода я зашел к Ли в его офис. Он объяснил мне, что они женаты с 1936 года, но он привык к разнузданному существованию и не мог выдержать узы брака, отсюда и раздельное проживание. Он выглядел довольно хмурым, и я спросил, почему они не сошлись снова.

"Нет... мы закончили".

"Почему бы тебе не позволить мне устроить небольшой ужин для нас четверых дома?"

"Нет, нет", - ответил он. "Я бы не хотел этого делать. Кроме того, ей это не... интересно. Она бы никогда не пришла".

"Предположим, мы узнаем?"

Вопреки ожиданиям Ли, Марселла с радостью согласилась. Они приехали по отдельности, Ли, как обычно, опоздал, и, хотя им было немного неловко и напряженно друг с другом, мы достаточно приятно поужинали, и Ли проводил Марселлу домой.