Зелье предательства

– Я исследовал яд созданных им тварей. – Дзарза помолчал. – Ты знаешь, что Яссин делает с людьми?

Оказывается, лицо Ахамеда могло принять ещё более кислый вид. Остальные напряжённо ждали ответа.

– Они каменеют, – проронил Дзарза.

Все молчали.

– Это представляется… чрезмерным, – первым нашёлся что сказать Дариус. – Я не понимаю его мотивов.

– Никто не понимает, что творится в голове у этого безумца, – произнёс Дзарза. – Чтобы понять его, нужно самому быть сумасшедшим. Так было и на прошлой Игре. Как верно заметил Сахир, женщина так и не оправилась.

– Как мы можем положить этому конец? – спросил Амон.

Мой брат использовал Мёртвую магию высочайшего уровня, и было лишь несколько способов его остановить. Ни один из них меня не устраивал.

Глава 32 Амир

Наставник сел на край могилы. Заходящее солнце проникало сквозь единственное окно, подсвечивая пляшущие пылинки. Дариус вынул пробку из маленького флакона, и звук эхом отразился от голых стен погребального покоя.

Мягким, почти нежным движением Дариус дотронулся до подбородка матушки и приподнял её голову вверх. Он влил жидкость ей в рот и снова опустил её голову.

Я не дышал, пока к ней не вернулась способность дышать. Глаза её открылись, заморгав, словно бабочка, в первый раз расправившая крылья.

Дариус помог ей сесть, чтобы она могла прислониться спиной к мрамору. Он связал её руки лоскутом чёрного шёлка и положил их на её колени. Она не сопротивлялась.

– Матушка? – Голос не сразу послушался меня.

– Сурайя. – Дариус понимающе назвал её по имени. – Твой сын здесь.

Она повернула голову и в первый раз взглянула на меня. Только не по-настоящему взглянула. Глаза её смотрели сквозь меня. Они были пусты, бесчувственны и совершенно лишены жизни.

– Сурайя? – она попробовала звучание собственного имени.

Необоримый страх овладел мною. Я потеряю её во второй раз. Я осторожно приблизился к ней, как приблизился бы к женщине, которую никогда прежде не встречал.

– Матушка, я здесь, чтобы помочь тебе.

Глаза её по-звериному следили за мной.

– Помочь.

– Да, помочь, – произнёс я, немного воодушевляясь. – Ты знаешь, кто я?

– Не слишком близко, Амир. – Дариус старался говорить как можно тише.

Матушка кивнула.

– Ты предатель, – сказала она твёрдо.

Я сглотнул.

– Я твой сын. Мы одна семья.

Лицо её исказилось от отвращения.

– Мы не родня. – Глаза её обшаривали комнату. – Предатель.

Я отшатнулся, когда матушка неуклюже поползла с своего места. Никогда прежде я не был так напуган.

– Что она делает? – рявкнул я на Дариуса.

Наставник бросил на меня взгляд, ясно говоривший «я тебя предупреждал».

– Я не предатель, – сказал я спокойно.

– Ты убьёшь их всех. – Панический страх плескался в её глазах. – Предатель, предатель, предатель.

– О ком она говорит? – Я потерял самообладание. – О ком?!

Она кинулась на меня, растопырив пальцы, как когти. Дариус схватил её за талию и держал железной хваткой. Она царапалась связанными руками, её взгляд стал диким и бессмысленным. Я оцепенело уставился на неё, прижавшись спиной к стене и не в силах произнести ни слова.

– Уходи, – кричала она. – Уходи, уходи! – Извернувшись, она вцепилась Дариусу в лицо.

Я съёжился от её злобы, её враждебности, направленной на меня. Они были правы. Сахир и Дариус были правы, а я не послушал.

– Мне жаль, – выдохнул Дариус. – Тебе нужно уйти.

Она продолжала кричать.

Меня мутило от разочарования, когда я вышел из погребального покоя, прислонился к стене, чтобы не рухнуть на пол, и сполз по ней. Крики звучали приглушённо. Я слышал, как санджи говорит с ней. Судорожно смахнув слёзы с глаз, я ударил рукой по плитам из песчаника, которыми был выложен пол.

Дариус вышел из комнаты и запер дверь. Её ногти оставили след у него на щеке. Она продолжала кричать.

Я вскочил на ноги, стараясь не думать ни о чём, кроме боли в ладони и запястье.

– Простите меня. Я должен был попытаться. – Наверное, я сказал это, желая оправдать свою настойчивость или объяснить Дариусу свой выбор. – Вы знаете, о чём она говорила?

Он покачал головой.

– Она спутала тебя с кем-то другим.

Или несла совершеннейшую чушь.

– Что можно сделать? – Мне был известен ответ на этот вопрос, и всё же… – Несправедливо держать её в состоянии такого безумия.

Я сжал зубы, борясь со слезами.

– Вы можете ещё немного подержать её в сознании? Завтра мой последний день здесь, и я бы хотел попрощаться с ней. Я хочу посмотреть, не улучшится ли её состояние. Может, тогда она меня узнает. – Я слышал безнадёжность в собственном голосе и ненавидел себя за это.

Дариус кивнул.

– Но после тебе придётся оставить её нам.

* * *

Возвращение в шатёр зияло в памяти смутной пустотой. Я понятия не имел, как дошёл. Я схватил перевязь с метательными ножами и швырял их в мишень один за другим, раздираемый гневом. Я потерял матушку во второй раз и всегда буду помнить такой, как сейчас. Безумной. Она не знала, кто она, она даже не узнавала своего собственного сына. Она видела во мне предателя.

Мне было больно, что она смотрела на меня так. Считая меня предателем.