Земледельцы

«Над всей Испанией — безоблачное небо» — этим кличем, переданным фашистской радиостанцией в Сеуте, начался мятеж генерала Франко. Республика в опасности!

…Капитан Кирилл Прокофьевич Орловский плыл в Испанию с транспортом оружия. Правда, снова теперь — в который уже раз! — он не Орловский. Теперь у него ни звания, ни имени, ни отчества. Теперь он просто Стрик. Личное оружие — все тот же именной парабеллум № 985. Никаких документов. Одет в мягкую тужурку верблюжьей шерсти и кожаные штаны.

Ночами корабль шел без огней. Днем сторонился морских путей. Средиземное море ласково лизало борта. В его прозрачных глубинах фашистские субмарины стерегли корабли, идущие на помощь революционной Испании.

Фотография, которую Орловский хранил как святыню: площадь, залитая солнцем, на трибуне неистовая Долорес Ибаррури…

— Потом мы пили кофе, — рассказывает Орловский. — Долорес спросила, есть ли у меня дети. «Двое», — ответил я. «А у меня сын», — сказала Долорес.

Через несколько лет сын Ибаррури погибнет в боях с фашистами, защищая свою вторую родину — Советский Союз.

— Мы долго говорили в тот вечер… Позже я познакомился с Матэ Залка, ну и, конечно, с Хусто Лопесом…

С Хусто Лопесом Орловский познакомился в окопах. Высокий, долговязый, с продолговатым лицом, длинными руками, Хусто производил впечатление этакого нескладехи парня. Несмотря на его молодость, революционное правительство доверило Хусто командовать бригадой.

В предместье Лас Вегас были расквартированы отряды гелирьерос — особые отряды диверсантов, предназначенные для действий в тылу врага. Инструктором в эти группы и был направлен знаток партизанской борьбы Орловский-Стрик.

Знали бы Хусто Лопес и Стрик, какие испытания их дружба, завязавшаяся в окопах под Мадридом, выдержит через несколько лет за тысячи миль от Испании — в дремучих партизанских лесах Белоруссии! Что тяжело раненного Орловского Лопес будет уносить от погони, не щадя своей жизни, расстреляв пять автоматных дисков. И вынесет, и в стылой лесной землянке отпоит с ложечки, вернет к жизни…. После войны вернется в Испанию продолжать борьбу, а председатель колхоза Кирилл Орловский выступит в «Правде» с яростными строками в защиту антифашиста Хусто Лопеса, арестованного франкистскими палачами…

Но это будет потом потом…. А пока каждую ночь Орловский-Стрик направляет своих бойцов в тыл врага. Днем обучает их взрывному делу, владению ножом, ночному бою. Многое умеет делать русский инструктор.

— Где это вы всему научились? — спрашивает Стри-ка новый переводчик, прибывший в его распоряжение.

— А вы откуда так хорошо знаете русский? — спрашивает, в свою очередь, Стрик.

Каждую ночь уходят бойцы Стрика на ту сторону. Иногда не возвращаются. Орловский нервничает; ему кажется, что отдача от диверсий его боевых групп мала. У него возникает идея длительного рейда по тылам фалангистов. Правда, в Испании почти нет лесов. Но есть горы. В горах должны быть партизаны…

Хусто Лопес за. Да и руководители республиканской армии не против. Но вот личное участие Стрика во главе отряда отклоняется безоговорочно: люди, имеющие боевой опыт, в республиканской армии на вес золота.

Орловский настаивает. Ведь он с отрядом пробьется к партизанам в горы, а партизанам тоже нужен такой инструктор. Научить партизана обращению со взрывчаткой — значит вдвое повысить его боеспособность.

Разрешение получено. Стрик отбирает 10 самых проверенных людей. В основном это крестьянские парни. Среди них есть простодушные, наивные. Один, например, привел к Орловскому свою подружку: «Командир, она пойдет с нами, она умеет печь лепешки на углях». Тяжело говорить с этими в общем-то хорошими парнями о бдительности, о том, что каждая ошибка там, в тылу, может оказаться роковой. Тем более что группа уходит без рации (где ее взять?), и придется надеяться только на свои собственные силы. Да, этим ребятам бы опыт Мухи-Михальского. Его, Орловского, опыт. Горяча испанская кровь, а для разведчика главное — хладнокровие.

Чего только не понапихали в рюкзаки! Орловский сам все перебрал. Объяснил, что если, например, выбросить вот эту чугунную кастрюлю, в которой, конечно же, очень хорошо варить козье мясо, то можно уложить лишних четыре килограмма тола. А это два взорванных эшелона….

…Уходили ночью по заранее разведанному глубокому оврагу, заросшему бересклетом. Позже Орловский говорил, что страшнее любых чащоб и болот испанские колючки. День пути — исколото все тело. Колючки в одежде партизана, идущего по испанским нагорьям, неистребимы и доставляют адские мучения. Тело постоянно кровоточит, то здесь, то там появляются нарывы.

Воют шакалы. В темных расселинах полно змей. Тяжелы рюкзаки, наполненные взрывчаткой…

Он сам, добровольно выбрал эту долю. Все в своей жизни он делал добровольно, повинуясь зову совести. В самом тяжелом выборе он был свободен, понимая его необходимость. Добровольно выбрал судьбу Мухи-Михальского. Добровольно выбрал судьбу Стрика.

А чем была наполнена его жизнь между временем Мухи-Михальского и Стрика? (Муха-Михальский, как мы помним, «закончился» в 1925 году.)