Земледельцы

— Если согласишься, то мы поедем вместе, и ты все узнаешь. Это недалеко. За кишлаком Авчикалача. А чтобы твои родители на первых порах не нуждались, мы принесли немного денег.

Хамид вынул из кармана несколько пачек и протянул мне.

Раньше в ответ на такое предложение я взял бы нож и рассчитался с ними. Но сейчас я уже был знаком с Раджабовым. Я хорошо запомнил его слова: «С врагом нужно бороться не только винтовкой и ножом. Его надо брать умом, хитростью».

Я вовремя вспомнил это и ответил Хамиду, что подумаю.

Он настаивал:

— Возьми деньги.

— Незаработанных денег не беру! — сказал я.

Так они и уехали ни с чем.

— Потом меня избрали председателем батрачкома в Шейхбурхане, — сказал Саидходжа. — Но туда разными путями проникали сыновья и родственники баев. Я всех их знал и начал исключать из комитета.

Однажды ночью — это было совершенно точно в одна тысяча девятьсот двадцать пятом году, — когда я возвращался домой из чайханы Нурали, кто-то окликнул меня возле мазара «Меч Бурхана». Я повернулся на крик. Прозвучал выстрел. В темноте я не мог определить, откуда стреляли, но обрадовался, что стрелял неопытный. Решил об этом никому не говорить.

Потом меня избрали в Шейхбурхане председателем «Союзхлопка». Такие организации создавались в каждом кишлаке. «Союзхлопок» заключал договоры с дехканами, сеющими хлопок, кредитовал их, снабжал семенами и инвентарем, а осенью покупал у них продукцию.

Крестьяне поначалу относились к «Союзхлопку» настороженно, не заключали договоров. Они по привычке обратились за советом к своим бывшим хозяевам — баям. Те, сообразив, в чем дело, и желая подорвать «Союз» изнутри, стали вводить в правление своих доверенных людей.

Я начал выгонять байских подпевал. Дело пошло на лад.

Однажды отец сказал:

— Сынок, не надо быть таким жестоким. Ты обижаешь уважаемых людей. Они сказали, что ты можешь пожалеть об этом.

Я сразу понял, кто эти «уважаемые люди».

Спустя несколько дней меня вызвал к себе в политотдел Шарифджон Раджабов. Он был чем-то озабочен. После традиционного приветствия пригласил меня сесть и спросил:

— Как у тебя дела? Все в порядке?

— А что случилось?

Он взял со стола заявление.

— Вот этот человек пишет, что, когда он уехал в город, ты пришел к нему и был с его женой.

— Когда это случилось? — спросил я.

— В среду.

— Но в среду я весь день провел с вами.

— Это так, — согласился Раджабов. — Тебя хотят оклеветать. Если слух об этом распространится, тебе невозможно будет работать в Шейхбурхане.

— Кто написал это заявление?

Раджабов назвал фамилию.

Я усмехнулся: один из тех «уважаемых людей», которые приходили жаловаться к отцу.

— Ничего, — сказал я, — мы распутаем это дело.

Вечером на дороге я подстерег заявителя.

— Что вам угодно? — спросил он, заметно волнуясь.

Я достал нож и протянул ему:

— Если вы уверены, что я совершил насилие, можете меня зарезать.

Он побледнел.

— Берите! — сказал я. — Такую смерть аллах будет приветствовать.

— Нет! — воскликнул он.

Тогда я спросил:

— Вы сами видели, как я вошел в ваш дом?

— Нет.

— Так, значит, ваша жена сказала, что я был с ней?

— Нет, нет!!!

— Зачем же вы написали клевету?

Он молчал.

— Вы скажете всю правду, — наседал я, — или один из нас отсюда живым не уйдет.

Угроза испугала его, он начал рассказывать. В тот вечер его пригласили на свадьбу. Он сказал жене, что дома ночевать не будет. Когда вернулся, кто-то выбежал из дома, забрался на крышу и исчез.

Хозяин поднял шум, сбежались соседи. Кто-то сказал: «Я знаю. Это Саидходжа».

Жена утверждала, что никого не было, муж увидел кошку, а подумал бог знает что. Кто еще мог так проворно забраться на крышу? Соседи посоветовали пожаловаться советским властям.

Хозяин вздохнул:

— Я знаю, что это была не кошка.

— Хорошо, — пообещал я, — если не кошка, я найду этого человека.

Всю ночь думал: кто бы это мог быть? Одного за другим перебирал всех мужчин кишлака.

На следующий день ко мне пришел молодой парень, которого я хорошо знал. Он сказал, что хочет поговорить со мной наедине.

— Этим человеком был я, — сказал он, когда я провел его в свою комнату.

Оказывается, он давно любил эту женщину, но ее насильно отдали замуж за богатого старика.

Через несколько дней жалобщик с женой уехал в Фергану и больше не показывался в наших краях.

— Было это совершенно точно в одна тысяча девятьсот двадцать седьмом году, — сказал Саидходжа, характерным движением двумя пальцами снизу вверх накручивая усы. — В окрестностях Шейхбурхана появилось много бандитов. Отец боялся за меня.

Однажды, когда я уходил, он не выдержал:

— Саидходжа, дай мне пожить спокойно.

— А что случилось, отец?

— Говорят, ты собираешься вступить в партию.

— Это верно.

— Ты ошибаешься. Смотри, потом раскаешься, да будет поздно…

— Почему?

— Говорят, руководитель банды и есть тот самый главный коммунист.

— Неправда, — успокоил я отца.

Но сообщение его взволновало меня. Я пошел к Хайдару Усманову, нашему односельчанину. Он вступил в партию в марте 1917 года, когда был в рабочем батальоне в Харькове.