Земли обетованные

В четверг утром во время собрания Франку позвонили из полицейского участка Орана. Комиссар сообщил ему, что они арестовали мальчика лет десяти, который назвал имя Франка и дал его телефон в министерстве; он находился в угнанной машине на заднем сиденье вместе с тремя другими подростками, одному из которых удалось сбежать. В багажнике машины обнаружена одежда, украденная из магазина. Объяснения задержанных были сбивчивыми. Мальчик клялся, что ничего не знал о краже, – он, мол, только что проголосовал на шоссе и сел в эту машину, – однако его дружки утверждали, что именно он пролез в окно магазина и открыл им дверь. «Я не смогу приехать раньше субботы, возьмите у него отпечатки пальцев, сделайте фото и скажите, что в понедельник его будут судить и отправят в тюрьму для несовершеннолетних. И еще передайте ему, что я не знаю никакого Шарли», – ответил Франк.

В субботу он приехал в Оран и попросил комиссара, чтобы Шарли привели в кабинет в наручниках, а пока просмотрел полицейское досье. Он почти не сомневался, что это дело рук банды, пусть и не очень опасной, не слишком изобретательной, однако за ней уже числилось несколько краж со взломом. Два сообщника Шарли, хоть и несовершеннолетние, уже имели судимости по аналогичным преступлениям. Шарли увидел Франка, и его лицо просветлело.

– Хорошо, что ты смог приехать.

– Извини, но я ничего не могу для тебя сделать. Факты неоспоримы, владелец магазина подал заявление, двое твоих друзей уже в камере, и они утверждают, что это ты открыл им дверь и что вы торгуете краденым на базаре. Назови мне хотя бы одну вескую причину, по которой я должен тебе помогать.

Шарли посмотрел на него и ухмыльнулся:

– Потому что я тебе нравлюсь, разве нет?

– Послушай меня внимательно, Шарли. Ты ведь сильно рискуешь. Отношения между двумя людьми построены на доверии, и, если я перестану тебе доверять, ты будешь сидеть в тюрьме или в исправительном учреждении до самого совершеннолетия. А если ты перестанешь доверять мне, я ничем не смогу тебе помочь, понимаешь? Доверие должно быть взаимным. Я хочу знать о тебе правду. Подумай сам: есть ли у меня серьезная причина вытаскивать тебя из каталажки?

Шарли опустил голову и призадумался.

– Хочешь знать правду? Я никому не доверяю, даже тебе, но придется все рассказать, чтобы выйти отсюда. Честно говоря, я жутко боюсь тюрьмы… Меня зовут Шарли Хаджади, моя семья родом из Буиры в Кабилии; мой отец, Юнес, был капралом во французской армии, мы жили в казарме Саида. Моя мать, Мишель, родом из Константины, у моих двух старших братьев и сестры французские имена, я – младший, мне двенадцать с половиной лет, с самого рождения у меня были проблемы со здоровьем, поэтому я такой худой, и моя мать звала меня глистой. Когда кончилась война, отец ждал, что его репатриируют во Францию. Он до последнего момента продолжал надеяться, не мог поверить, что французы не приедут за нами, бросят нас, ведь де Голль – человек чести. А ты еще спрашиваешь, почему я ненавижу французов! После объявления независимости мой отец и его товарищи решили перебраться в Тунис; мы поехали на автобусе вместе с другими семьями харки. На границе нас арестовали солдаты алжирской армии: они до смерти забили саперными лопатками двоих харки, а нас отвезли в Бухаджар, недалеко от тунисской границы; там они забрали мужчин и заставили их пройти первыми по минным полям – да-да, они использовали их для разминирования. Мы видели, как медленно они шли, а тем, кто останавливался, стреляли в спину; то и дело гремел взрыв, и поднималось облако дыма. В тот день погибли оба моих брата и отец. Солдаты изнасиловали и зарезали мою мать и сестру, как и других женщин и девушек, а оставшихся мужчин несколько дней страшно пытали. Алжирцы, глядя на это, радовались. Меня и еще четверых детей спас фермер, которому были нужны рабочие руки на поле. Он много месяцев использовал нас как рабов, но мне удалось сбежать. Вот почему я ненавижу и алжирцев тоже и при первой же возможности сбегу из этой проклятой страны. Можешь все проверить, если не веришь мне.

* * *