Земли обетованные

Франк долго ждал Шарли и, не дождавшись, был вынужден ужинать без него, потом он лег спать, но ночью проснулся – Шарли по-прежнему не было.

Наступило утро, а Франк так и не придумал, что делать. Идти в полицию? Он решил подождать еще. Вернувшись с работы, он застал Шарли на кухне за приготовлением ужина.

– Ты должен был меня предупредить, я волновался, в твоем возрасте нужно ночевать дома!

– Я волен делать все, что хочу, я тебе не сын, а ты мне не отец и не имеешь права мне приказывать.

Спор разрастался, Франк почувствовал, что выходит из себя: он схватил Шарли за шиворот и еле удержался, чтобы не влепить ему пощечину; тот высвободился и ушел, хлопнув дверью. Франк слышал, как он вернулся в три часа ночи. Шарли перестал с ним разговаривать. И тщетно Франк спрашивал: «Почему ты на меня злишься? Я все делаю ради твоего блага». Парень больше не отвечал на его вопросы: он вставал из-за стола, брал тарелку и уходил в свою комнату. Розетта вернулась в назначенное время, в восторге от своей поездки в Рим, дав себе обещание возвращаться туда каждый год; она привезла им обоим по красному джемперу, связанному «косичкой», с треугольным вырезом, а еще большой кусок пармезана.

– Ну, как вы тут жили без меня?

– Не очень хорошо, – ответил Франк, – у нас сложная история отношений.

– Если она несложная, то это не история.

В понедельник, 29 мая 1967 года, поздним утром в московский аэропорт Шереметьево прибыл из Вены рейсом «Аэрофлота» доктор Андрей Альтман. В Москве он пересел на другой самолет и через три часа оказался в ленинградском аэропорту Пулково. На паспортном контроле он терпеливо ждал своей очереди, держа наготове визу и израильский паспорт, который свидетельствовал о его многочисленных заграничных поездках в качестве врача. Как и остальные пассажиры, он прошел все таможенные формальности, в том числе и тщательный осмотр содержимого его чемодана, в котором не было никаких подозрительных предметов, если не считать фотоаппарата «кодак» с пятью катушками пленки по двенадцать кадров в каждой и фотовспышкой для ночной съемки. Он поделился с офицером надеждой на то, что его миссия в Боткинской больнице оставит ему время на осмотр города и его достопримечательностей, которые он совсем не знает, и позволит увезти некоторые воспоминания на глянцевой бумаге. Комитет по встрече из пяти человек во главе с профессором Мосиным приветствовал Андрея Альтмана похлопываниями по плечу и объятиями. И вновь прибывший внезапно ощутил давно позабытое человеческое тепло.

Три деревянных ящика общим весом восемьсот шестьдесят три килограмма, которые привез с собой Альтман, были выгружены с соблюдением исключительных мер предосторожности. На последнем таможенном контроле служащий не хотел ставить штамп на сопроводительную ведомость, так как один прибор, ультразвуковой аппарат, не указали в декларации, и не существовало кода, который можно было бы ему присвоить. Профессор Мосин попытался ему объяснить: «Естественно, вы не найдете для него кода, ведь это совершенно новый, можно сказать, революционный прибор. В мире сейчас есть всего десяток экземпляров; и больница „Ихилов“ в Тель-Авиве, в лице доктора Альтмана, которого вы видите, щедро дарит его Боткинской больнице в знак солидарности и дружбы наших двух народов с целью продвижения медицинских исследований. Это исключительный шанс для нашей страны – возможность воспользоваться таким изобретением, – разрешение на его ввоз подписал лично министр здравоохранения Борис Петровский». Женщина с кудрявыми седыми волосами порылась в портфеле, достала необходимые справки и передала их профессору, который в свою очередь вручил их офицеру. Тот внимательно просмотрел все бумаги, так же как и его коллега, и проштамповал ведомость. Ящики перенесли в грузовик и тщательно укрепили. Профессор пригласил Альтмана в свой бежевый «москвич», и они тронулись в путь; за ними следовала машина с сотрудниками и грузовик с приборами.

Прошло пятнадцать лет с тех пор, как Игорь Маркиш покинул Ленинград, и разве что в самых фантастических снах думал, что может туда вернуться. Разве нормальный человек захочет снова угодить в лагерь, за колючую проволоку?! Вопреки предчувствиям, его совершенно не тронула эта равнина с чахлой, бледной растительностью; зато удивило отсутствие хоть каких-нибудь изменений: пейзажи, дома, люди, одетые как до войны, разбитые колымаги, старомодные магазины – все осталось точно таким, будто он отсутствовал всего несколько недель. Игорь ожидал, что все увидит новыми глазами, но он ничего не забыл, словно в этом застывшем мире время сжалось и каждый предмет, каждый человек остался на прежнем месте. И он вдруг поймал себя на мысли, что если ничего не изменилось в этом мире, то, может, и он сам остался прежним.