Земли обетованные

– За три года проведены тысячи таких УЗИ, и они не вызвали никаких проблем. Исследование очень короткое, максимум несколько минут, доза излучения небольшая, вреда от него не больше, чем от рентгена. До появления ультразвукового аппарата мы не располагали никакой техникой, способной поставить пренатальный диагноз; теперь же мы можем следить за развитием плода в течение всей беременности.

День продолжился новыми испытаниями, результаты выглядели убедительно. Андрей Альтман был доволен, аппарат функционировал отлично.

– Все в порядке? – спросил профессор Мосин. – Вы уверены в приборе?

– Я хочу сам сделать обследование, – сказал Андрей Альтман.

– Ну что ж, проведем эксперимент in vivo![192]

Он привел пациентку – молодую женщину лет двадцати на седьмом месяце беременности, которая сразу оробела, увидев перед собой дюжину врачей. Андрей попросил ее лечь на медицинский стол, успокоил, объяснив, что ей повезло: сейчас она пройдет обследование, абсолютно безболезненное и безвредное, и через несколько минут узнает, кто у нее – мальчик или девочка – и как себя чувствует ребенок.

Альтман попросил врачей встать у левой панели аппарата, который напоминал приборную доску самолета с ее шестью циферблатами и шестью тумблерами; объяснил им функции каждой детали, нажал несколько кнопок – и тут же на панели вспыхнули лампочки, на циферблатах дернулись и замерли стрелки. Он спросил имя молодой женщины, ее звали Надя. Он измерил ей давление, затем нанес на живот крем и еще раз успокоил: «Это не больно, все будет хорошо, я начинаю». Он провел зондом по ее животу, и на маленьком боковом экране появилось удивительное дрожащее изображение с округлыми очертаниями. Разинув рты, все смотрели на младенца, который, казалось, улыбается им, подняв ручки, сжатые в кулачки. В течение трех минут Андрей перемещал зонд по животу беременной. Врачи зачарованно смотрели на экран.

– Надя, у вас мальчик, и он отлично себя чувствует.

Все было тщательно подготовлено; Андрею оставалось только следовать программе. День за днем. «Самое трудное в твоей ситуации, – неоднократно объясняли ему, – выглядеть обычным человеком, который действительно доставил медицинское оборудование, он стремится выполнить свою работу как можно лучше и пользуется возможностью осмотреть один из красивейших городов мира. Не расслабляйся, не принимай бесполезных приглашений в гости. Ты не только израильский врач, но и религиозный еврей. Спроси адрес ближайшей синагоги – она теперь единственная, но считается, что ты об этом не знаешь. Объясни, что ты верующий еврей. Поэтому тебе надлежит ходить на утренние и вечерние службы, особенно на пятничную вечернюю и утреннюю субботнюю, когда в синагоге больше всего народу. И тогда ты обязательно встретишь тех, кто нас интересует».

В своем безупречном плане Илья Каров и Ноа Леванон упустили из виду лишь один важный момент: им не пришло в голову, что Игорь давно отошел от религии и стал чужим среди своих.

– Ты действительно не веришь в Бога? – спрашивал его Илья. – Как это может быть, чтобы еврей отрекся от своей веры? После всего, что с нами произошло!

– Трудно объяснить. Я считаю, что человек не должен подчинять себя Богу, он должен определяться самостоятельно.

Понадобилась помощь раввина, чтобы напомнить Игорю основы ритуалов, потому что последний раз он переступил порог синагоги в шестнадцать лет. Раввин объяснил ему, как носить талес[193] и накладывать тфилин[194], какие молитвы произносятся громко, а какие шепотом, словом, дал много полезных советов, чтобы тот выглядел ортодоксальным евреем:

«Понимаешь, главное – это показать, что ты общаешься с Господом, что обращаешься к нему лично. Если ты видишь, что на тебя смотрят, не отрывай взгляда от алтаря или закрой глаза и вдохновенно бормочи, кивая, как будто помнишь молитву наизусть».

Андрей Альтман знал дорогу к синагоге, но его предупредили, что он должен попросить женщину на стойке гостиницы «Бристоль» объяснить ему, как доехать до Лермонтовского проспекта. Ноа Леванон вернулся к первоначальному плану и решил, что первый визит Андрея в ленинградскую синагогу произойдет после вечерней службы, когда уйдут последние верующие. Андрей будет один и сможет поговорить с раввином Абрамом Лубановым, который жил со своей семьей при синагоге: «Если кого и надо убедить в первую очередь, так это его: вся община его уважает и любит, к нему прислушиваются. Он много лет провел в тюрьме; теперь он стар, и вряд ли его посадят снова; ему удалось сохранить синагогу, когда президента консистории приговорили к двенадцати годам лагерей за антисоветскую деятельность и пропаганду. В прошлом году у него пошатнулось здоровье, и он стал пользоваться микрофоном, хотя это запрещено властями, но он проигнорировал этот запрет, и микрофон ему оставили».