Земли обетованные

уже давно я собиралась написать тебе, чтобы узнать, как ты живешь, и рассказать о нас, и твое письмо с приглашением на вашу свадьбу меня очень обрадовало, я уверена, что ты будешь счастлива с Мишелем. Я видела его на ужине в кибуце, твоему отцу он, кажется, понравился, хотя этого недостаточно. К сожалению, мы не сможем присутствовать на вашем празднике, прежде всего из-за небольших проблем со здоровьем (ничего страшного, но у твоего отца ишиас, который затрудняет ему передвижение), а также из-за трудностей с деньгами: мы не можем позволить себе такое путешествие, поскольку наш кибуц находится в тяжелом финансовом положении. Возможно, мы бы как-то выкрутились и одолжили у кого-то деньги, но твой отец не одобряет брак с католиком, даже с симпатичным, даже если у вас гражданский брак. Он страшно возмущен тем, что ты не собираешься воспитывать своего сына в иудейской вере, а поскольку ребенок к тому же не прошел обряд обрезания, твой отец не считает его своим внуком. С годами он стал очень религиозным, не терпит никаких отклонений от Закона и отказывается идти на компромисс даже с родными. Такая же проблема у нас возникла несколько лет назад, когда твой брат женился на испанке. Религия здесь играет все бо`льшую роль и направляет нашу жизнь.

Когда я высказала желание увидеться с тобой, побывать на твоей свадьбе и познакомиться с внуками, твой отец ответил мне, что никуда не поедет, потому что у него больше нет дочери; что мы должны понимать, кто мы есть; что евреи не могут поступаться некоторыми правилами, если не хотят исчезнуть как народ, и единственное, о чем он теперь жалеет, так это о том, что у него есть дети. У нас нет никаких известий о твоих братьях. Я даже не знаю, где они, как живут… Но что я могу поделать? Такова наша жизнь. Желаю тебе большого счастья.

Нежно целую.

Любящая тебя мать

P. S. Дорогая, не могла бы ты мне послать несколько фотографий с вашей свадьбы – твою с мужем в мэрии, и детей тоже, мне это доставило бы большое удовольствие. Но на наше имя больше не пиши, посылай письмо и фотографии в кибуц на имя Алисы Пинхас, а она мне их передаст.

Примерно за месяц до свадьбы я застал Камиллу в спальне: она сидела заплаканная, с опухшими глазами, держа письмо от матери, которое дала мне прочесть. Наш законный брак начинался не с самых лучших предзнаменований. Я обнял ее.

– Знаешь, мы, наверно, ошиблись, желая свести их вместе; нафантазировали себе историю о воссоединении семей; видно, лучше махнуть рукой и оставить все как есть. В сущности, нам и так неплохо.

Камилла долго молчала, прежде чем высказаться:

– Разумеется, мы женимся, потому что это нужно нам. Они не хотят приезжать? Ну и ладно, обойдемся без них.